Рэй коротко кивнула и, ухватив, за рукав Маккену, торопливо зашагала прочь. Пророчиц с холмов ни в коем случае не следовало злить.
— Что это было? — прошептал мужчина
— В машине, — резко отозвалась Керринджер.
И только опустившись на водительское сиденье, она позволила себе откинуться на подголовник и закрыть глаза.
Рейчел Керринджер знала, кто носил охряную рубаху с вышитыми на ней оленями и гончими. Она прекрасно помнила эту вышивку, к которой прижималась лицом, чтобы укрыться от порывов ветра, несущегося навстречу Дикой Охоте.
— Радуйся, — сказала она Маккене. — Баньши не напророчила смерть ни тебе, ни твоей дочери.
— А кому? — негромко спросил тот.
— Неважно, Поехали.
К вечеру холмы остались за спиной. Река стала широкой и полноводной.
— Скоро, — сказала Рэй и закурила. Предчувствия никогда не подводили ее. Скоро. Она нервничала. Слишком легко, слишком просто они продвигались по другой стороне. Никаких обманных чар, никаких мороков, никакой уходящей из-под колес земли. Вообще ничего. Только один раз им сообщили, что хозяева не рады гостям. Все это отчетливо пахло западней. Только вот Рэй не взялась бы судить, на кого она расставлена.
Заночевали на берегу под защитой гранитного утеса, полого поднимающегося из земли и обрывающегося в реку. Рэй долго лежала без сна, потом проверила оружие и выбралась наружу.
Было темно, от воды полз едва заметно светящийся туман. Хрустела под ногами сухая трава. Другая сторона молчала. Рэй Керринджер, охотник на фей, снова была здесь чужой.
Она села, прижавшись спиной к шероховатому гранитному валуну. Давно память Рэй не выкидывала таких шуток, дразня то вкусом земляники, то призраком песен. А теперь еще эта рубаха в руках баньши. Баньши не ошибаются. Никогда.
Должно быть, рог Дикого Охотника разбудил память, содрал корочку с ран, которые так и не зажили до конца.
Рэй сжала зубы, стиснула руки в кулаки. Ничего хорошего не вышло из ее самоволки на Другую сторону. Ее отцу дорого стоило вернуть дочь домой. Рана, оставленная сидским мечом, зажила, но хромота осталась. С тех пор Уильям Керринджер больше не переходил Границу.
У самой Рэй было только семь дней, отпущенных ей гейсом, на Другой стороне. И горчащая на губах злость от того, чем обернулась ее волшебная сказка.
Одно она знала наверняка. Если бы Рэй снова оказалась между отцом и медноволосым охотником в короне из оленьих рогов, она сделала бы то же самое. Отца и возвращение домой.
И точно так же она спустилась бы с крыльца дома и взялась за руку всадника на вороном коне, зная, чем потом придется за это заплатить.
