Хрулеев понимал, что если собака бросится на детей, ее сразу убьют.
— Тото, фу! Лежать!
— Мы сейчас уйдем, ладно? — спросил Хрулеев детей.
Дети молчали.
Со стороны оврага отделявшего сосняк от луга тем временем появились еще четверо детей.
Эти были еще совсем крошками, каждому не больше шести лет. В руках дети держали ножи, у одной из девочек был длинный и ржавый гвоздь. Блестевшие на грязных лицах глазки детей смотрели на Хрулеева, как энтомолог смотрит на пойманную бабочку.
— Какое же ты говно и трус. Стреляй же, Хрулеев, — проговорил мичман неожиданно тонким и высоким голоском.
Появилось еще пятеро детей с кусками колотого кирпича в руках.
Тотошка лаяла и металась как бешеная, дети молчали, они образовали круг сомкнутый вокруг Хрулеева и мичмана.
Мичман все причитал, его матерщина мешалась с мольбами стрелять в детей. Хрулеев наконец вышел из оцепенения. Он снял с плеча двустволку и прицелился в голову мальчика с арматуриной в руке.
Дети медленно двинулись вперед, сжимая круг вокруг мичмана, Хрулеева и бешено метавшейся собаки.
Хрулеев все целился и целился, ему почему-то казалось, что он не попадет в цель, хотя мальчик в футболке с Микки Маусом был уже в паре метров от него.
Хрулеев целился, но палец отказывался нажимать на спусковой крючок.
Мальчик просто прошел мимо Хрулеева. Дети как будто не замечали его, они шли к мичману.
Хрулееву вдруг показалось, что составляющие его собственной головы — глаза, нос, челюсти, уши, мозг стали чужими, как будто это были не его органы, а кого-то совсем другого.
Дети тем временем подошли совсем близко к мичману. А Хрулеев все целился и целился из двустволки в покрытую собачьими клещами и колтунами голову мальчика, но Хрулеева не отпускало ощущение, что за него выстрелить в мальчика должен кто-то другой, тот чужак, который вселился сейчас в тело Хрулеева.
Но он не стрелял, Хрулеев не знал почему.
Тотошка обезумела от лая и ненависти, но напасть на детей так и не решилась.
Мичман взмахнул кортиком, рука его дрожала и дергалась, казалось, что он хочет нарезать на куски воздух. Трое детей бросились на руку мичмана сжимавшую кортик, они разом навалились на нее, крепко прижав к земле.
Мальчик подошел к ставшей теперь бесполезной ладони мичмана, державшей оружие, и наступил на нее ногой. Мичман зарычал, как будто снова собирался блевать. Его глаза вылезли из орбит, во рту мелькнуло что-то красное, и Хрулеев понял, что мичман от злобы и безысходности жует собственный язык.
