Я смеюсь и сажусь на кровати.
— Ты знаешь, что у меня нет приличного платья.
— Я позабочусь об этом.
— Кел, — возражаю я. — Нет. Мне нужно работать. К тому же, в платьях я выгляжу ужасно.
— Ты сексуальная. Не будь ребенком.
Я качаю головой и, улыбаясь, слезаю с кровати.
— Слышно что-нибудь от твоего сталкера?
— Смена темы тебе не поможет.
— Я и не сомневаюсь. Так что со сталкером? — смеюсь я.
Он усмехается и тянет меня на кухню.
— Нет. Кто бы это ни был, он перестал брать мой серф по ночам.
— Возможно, осознал, что делает и сбежал.
Келли легонько подталкивает меня.
— После этого комментария я еще подумаю, стоит ли тебя брать на бал.
— Уф, бал. Отвратительное слово. Я не пойду.
Он громко смеется, достает две чашки и включает кофеварку.
— Хватит ныть. Ты идешь и точка.
— Убеждай себя во всем, что угодно, лишь бы сделать себя счастливым, — бормочу я, вытаскивая чашки из-под машины, затем включаю ее и вдыхаю невероятный запах кофе.
— Слышала что-нибудь о Джейкобе? — спрашивает он, садясь на стол.
— За несколько дней ничего, но пару раз звонил папа.
— Ты не ответила?
Я пожимаю плечами.
— Что я могу сказать? Он сказал, как разочарован во мне. Я не многое могу сделать.
— Прости. Хреново, что он не поддерживает тебя.
— Да, — вздыхаю я и смотрю на свои руки. — Хреново.
— Тук-тук.
Я слышу голос Макса, поворачиваюсь и вижу, как он входит в комнату в полицейской форме и выглядит невероятно круто. Серьезно, почему он до сих пор один? Женщины должны вешаться на него.
— Привет, Макси, — я расплываюсь в улыбке.
— Серьезно, Лепесток, мы уже говорили об этих прозвищах, — рычит он. — Ты портишь мою репутацию.
— Хочешь кофе? — спрашиваю я, смеясь.
— Вообще-то да. У меня есть новости.
Кожа покрывается мурашками. Я всегда так реагирую, когда у него есть новости. Келли подходит ко мне и берет меня за руки, отворачивая от кофемашины.
— Я закончу здесь. Присядь с Максом.
— Келли, — говорит Макс, кивая ему и улыбаясь.
Келли улыбается в ответ и концентрируется на кофе, пока я иду к обеденному столу и сажусь с Максом.
— Ты знаешь, что мы снова открыли дело твоей мамы, — начинает он. — И я действительно не знаю, стоит ли оно того. Дело долго было заморожено — слишком мало улик.
Я киваю, не в состоянии что-либо сказать. Дыхание становится прерывистым, и сердце бешено стучит.
— Ну, когда я снова открыл дело, то просмотрел старые заметки и файлы, чтобы убедиться, что ничего не пропустили. Мне не много удалось найти. Я нашел старые имена и телефоны и начал звонить по ним.
