Между тем, задача сплочения казахской нации стояла остро. В ней было несколько линий внутреннего размежевания. Во-первых, между казахскоговорящими и русскоговорящими казахами, то есть между аульными «нағыз»-казахами и городскими «шала»-казахами, которые резко отличались уровнем благосостояния, уровнем образования, бытовыми привычками и мировоззрением. Проблема «шала»-казахов долго обсуждалась, и на эту тему была книга Жумабая Жакупова[65], правда, теперь почти вышла из сферы общественного внимания. Все же политика насаждения казахского языка как государственного и обязательного для госслужбы дала свои плоды и подняла уровень владения казахским языком в городах, в том числе и среди неказахского населения. Но пропасть между аульными и городскими казахами, в особенности жителями Астаны (Нур-Султана), так ликвидирована и не была. Более того, в последние годы она только углублялась. К примеру, средний доход жителя сельской местности в Казахстане составлял в 2019 году около 40 тысяч тенге в месяц, тогда как в столице в среднем 308 тысяч тенге, а среди работников финансового сектора — 1815 тысяч тенге. Во-вторых, размежевание по жузам, племенам и родам. Казахский национализм приветствовал бурное развитие интереса к корням и родословной (шежире), однако же побочным результатом этого интереса стало некоторое возрождение межплеменной розни. Она таится в недрах казахского общества, словно огонь в толще торфяника, готовая в любой подходящий момент взорвать казахское общество изнутри. Сама по себе она вряд ли станет причиной раскола и вражды, но в подходящих условиях политического и социально-экономического кризиса, вне всякого сомнения, станет мощным инструментом для размежевания, противостояния и сведения счетов. Стоит отметить, что и перед коллективизацией разделение казахов по родам вызывало их разобщение. В инструкции по производству обследования летнего расположения и путей кочевания казахского населения, которую в 1927 году выпустил ЦСУ КАССР, об этом говорилось прямо: «Построение организационных планов статистических обследований должно считаться с этой особенностью общественного строя казакского населения, тем более что обычно население, хорошо зная и достаточно охотно освещая жизнь и хозяйственную деятельность сородичей, хотя и живущих на весьма далеком расстоянии, одновременно уклоняется от показаний о других родовых группах, хотя бы и соседних по местоположению»
