— Ненавижу! — заорала одна из солдаток, вышедшая в этот момент из леса с охапкой хвороста. Она выронила свою ношу, неспешно, как киношный зомби, достала топор из-за пояса и на ватных ногах направилась к ближайшей сослуживице.
У меня волосы дыбом встали на голове — и не только. А по поляне разнеслись вопли:
— Дульс! Это Дульс!
На поляну сбежались все, включая полуголых молотобойчих и рыцарш. Клэр застыла с выпученными глазами, а Ребекка быстро хлебнула из фляжки, вытерла тыльной стороной ладони губы и начала раздавать указания:
— Не подходить. Выдохнется сам. Отпустит ее.
А зомби, закатив глаза, отчего виднелись только белки, ковыляла по поляне и неуклюже размахивала перед собой топором. Создавалось впечатление, что женщина резко разучилась пользоваться оружием и только истерично повторяла: «Ненавижу». Поняв, что никого не сможет настичь, бесноватая направилась к ближайшему фургону, занося топор над головой.
— Не яси, — пробормотала Катарина и бросилась вперёд.
В этот время Ребекка уже давала другие указания:
— Не дайте подойти! Отталкивайте жердями и древками копий!
Женщины всполошились и начали хватать, кто что мог.
А Катарина почти на цыпочках начала заходить к женщине сзади.
— Толкай! — орали солдатки, выставив оглобли и пики в сторону зомби.
— Ненавижу, — роняла вместе с пеной изо рта одержимая. Действительно, это было очень похоже на одержимость.
— Проснись! — раздавались крики.
— Воду. Холодную воду!
Кто-то подхватил ведро и плеснул на лицо зомби. Та на секунду замолчала и заморгала, хватая ртом воздух, а через секунду завизжала о ненависти с новой силой.
— Блин, — выругался я и метнулся к своему фургону. С ходу запрыгнул на подножку и, перегнувшись через борт, дотянулся до аптечки под лавкой; из неё вынул флакон с нашатырём: вдруг поможет. — Потерпите, я щас. Я щас, — бормотал я под нос.
А на поляне завязалась другая драма: Катарина, подобравшись со спины, обхватила женщину и держала, а зомби ещё больше распалилась, начав бить затылком в стеклянное забрало. На прозрачном материале уже остались пятна размазанной волосами крови из рассечённой головы.
— Ненавижу! — орала одержимая, а когда я подскочил поближе, попыталась меня пнуть. Но стоило мне застыть, как зомби задала вопрос, глядя в мою сторону:
— Почему? Почему ты их не ненавидишь?!
— Ух ты блин, — только и смог я выговорить.
Женщины тем временем осмелели. Кто-то ухватил руку с топором и пытался вытащить оружие из онемевших пальцев.
