Ранними утрами Загорцев с миниатюрной портативной ароматокурительницей конспиративно пробирался к «объекту № 1». Таковым для него являлся дом, где жила секретарь Высшего Совета. К месту работы та добиралась пешком. И стоило женщине с нежным выражением лица в рассчитанный зелянином срок показаться из подъезда, как её ожидал сюрприз: Юну обволакивало эфемерное облако божественного запаха. И она кратковременно столбенела в состоянии томной неги.
Миновала секунда-другая, Юна приходила в себя и следовала дальше. Внезапно за углом, как из засады тигр антилопу, её вновь атаковал чудодейственный аромат, и она опять непроизвольно замедляла шаги, подчиняясь неведомому диктату. В результате к служебному зданию чувственная женщина добиралась одновременно и в высочайшем эмоциональном тонусе, и в смятенном состоянии.
Если первые два утра траекторию движения Роману диктовал традиционный маршрут, по которому всегда вышагивали упругие ножки секретаря Высшего Совета, то третьей рассветной порой Загорцев скорректировал «правила игры»: он изменил трассу следования аромата. Уже он заманивал Юну за собой. И та, нервничая, поглядывая на часики и покусывая губки, следовала за влекущим запахом. И пусть тот в итоге вывел её всё к тому же особняку Высшего Совета, но, тем не менее, вывел иным путём. Юна подчинилась иррациональной силе! Искус чувств победил доводы даже таутиканского (не забудем: женского) разума.
Здесь нелишним будет добавить, что титанические усилия мыслелоба вывели из себя не только женщину с нежным выражением лица. Если та следовала за невидимым инопланетянином, то их обоих преследовала…Уиз, тоже ревниво покусывая губки. Уиз сознавала, что её поведение дискредитирует звание таутиканки в той же мере, что и реакция Юны на животные раздражители. Понимала и, тем не менее, ничего не могла с собой поделать.
Напоследок правомерно предположить, что Всевышний (тоже, как-никак, мужчина, тем паче — Первый), также взирал, только свысока, на неуклюжие потуги и выверты Загорцева, снисходительно посмеиваясь над ним. Ну, а чего же хотел от него Всемогущий, самолично лишив неразумное дитя своё достоинств из прошлой жизни, и не вознаградив его добродетелями в настоящей? Вот и приходилось имперянину коряво «выкаблучиваться», дабы залучить в сети желанную «золотую рыбку».
Ежели Господь есть, то он должен быть милостив и всемогущ. Причём, наперёд обязательно милостив. А нужда в том была — ведь кроме союзников у Романа появились и недруги. В том числе недруги по недоразумению своему. Про то и речь впереди.
