Он снял с плеча котёнка и поставил её на пол у кровати, затем залез на матрас. Вытянувшись на животе, он положил голову на руки и окинул меня ленивым взглядом.
— О чём ты думаешь? — спросил он.
— Ни о чём.
— Ты всегда о чём-то думаешь, — кончик его хвоста дёрнулся из стороны в сторону. — Я не всегда слышал твои мысли, то я чувствовал, что ты думаешь, думаешь, думаешь.
Я нахмурилась. Да, возможна я склонна к чрезмерному анализу, подпитываемому тревогой. Многие люди проводят время за размышлениями.
— Счастлив, что избавился от моих мыслей из своей головы? — я постаралась спросить это в шутливой форме. Получилось скорее в защитной.
— Нет.
Я с удивлением взглянула на него:
— Нет?
— Мне нравится знать о чём ты думаешь. С тех пор как ты поделилась со мной клубникой, ты стала позволять мне услышать всё больше и больше твоих мыслей.
Щёки моментально зарделись румянцем. Как он может так спокойно говорить об этом?
— А тебе нравилось слышать мои мысли? — он снова дёрнул хвостом.
— Да, — призналась я. — Хотелось бы мне услышать больше. Мне было сложно распознать конкретные детали. Ты так быстро думаешь.
— Hh’ainun медленны во всём, — его лицо озарилось волчьей ухмылкой.
— Демоны грубы во всём, — сморщив нос, ответила я.
— Грубы? — он задумался. — Это противоположное от «хорошие»?
— Да.
— Мы — грубы, — бесстыдно признал он.
Фыркнув, я перевернула ещё одну страницу. Зуиласа вчера рассердила запись с демоническими рунами — заклинание Клятвы Короля, которое оборачивало их магию против них самих.
Я рано узнала, что демоны никогда не лгут, но я и понятия не имела, как их общество относится к честности. Зуилас ценил данное им слово настолько, что, не задумываясь рисковал жизнью, чтобы сдержать своё обещание. Короли Демонов придерживались ещё более строгих правил касательно честности, чем обычные демоны. В их обществе было столько насилия, но при этом его можно было охарактеризовать фразой «предельная откровенность».
— Что ты будешь делать, когда вернёшься домой? — мягко спросила я. — Будешь ли ты растить детей, как это делают остальные Ivaknen?
Зачем я это спросила? Вопрос буквально вырвался изо рта.
Он покрутил плечами, избавляясь от напряжения:
— Нет.
— Почему нет? — я слегка смягчила тон. — Потому что ты боишься демониц?
— Все мужчины боятся payashē, - фыркнул он. — У меня не будет потомства, пока я не стану достаточно сильным.
— Достаточно сильным для чего?
— Чтобы быть хорошим отцом. Если я не буду сильным, я могу умереть до того, как научу сыновей быть умными воинами, которые выживут в любых условиях.
