В полуметре от меня Зуилас перекатился на четвереньки — кровь капала из новой раны на его спине — и payashē посмотрела на него. Когда он не двинулся с места, покорно опустившись на землю, она снова переключила своё внимание на меня.
На человека. Я для неё инопланетянин из этого чужого мира, в который её затащили против воли.
Её взгляд скользил по мне, глаза горели, магия сияла над её стройным телом. Я тяжело дышала, голова кружилась от ужаса, колени дрожали. Сама того не желая, я взглянула мимо неё на другой конец массива заклинания.
Ксавьер всё ещё стоял в своём круге. Я едва слышала его голос, но он был единственным, кто всё ещё стоял.
Все его демоны… они валялись на земле. Ни один из них не шевелился. Некоторые были разорваны на части.
Самые могущественные самцы мира демонов были убиты всего за минуту.
Рука payashē метнулась ко мне, и я отшатнулась — слишком медленно, чтобы уклониться от неё. Одной светящейся рукой она схватила меня за горло, а другой ударила по груди.
Она впилась пальцами в мою грудь, а затем похлопала по бедру, как будто оценивая мою фигуру.
— Payilas hh’ainun?
Человеческая девушка. Она спрашивала меня, являюсь ли я человеческой девушкой.
— Д-да, — заикаясь, слабо произнесла я. Затем вспомнила, что она не понимает английский язык и добавила, — Var.
Она удивлённо моргнула, затем её лицо застыло, а пальцы сомкнулись на моей шее, угрожая перекрыть мне кислород:
— Seminedh’thē nā?
«Это ты меня призвала?»
В голове раздался перевод, в котором чувствовался страх Зуиласа.
— Nul, — прошептала я, повторяя его слова.
Её глаза сузились. Она притянула меня ближе, её губы скривились, сверкнули клыки:
— Aidērathē sim Vh’alyirith. Kir gh’atanizh vēsis hh’ainun? Kir eshanā cun izh? Seminedh’thē izh?
— N-nul, — снова пролепетала я, разбирая из её слов только Валиир и «seminedh», что, похоже, означало «призыв».
Я чувствовала, что её терпение истощается. Если я не смогу ответить, значит, я бесполезна, а у неё не было причин жалеть мерзкого человека.
Её вторая рука поднялась, пальцы сжались, а тёмные когти высунулись из кончиков пальцев.
— Валиир, — выпалила я в отчаянии, — Он мой… мой amavrah.
Её тонкие брови нахмурились. Она взглянула на Зуиласа, всё ещё сидящего на земле, затем снова на меня:
— Esha Vh’alyirissā amavrahthēs?
«Этот Валиир твой избранный?»
— Var, — ответила я и добавила фразу, которую сказал мне Зуилас, — Payashē… ты можешь вернуться домой. Ahlēavah. Она прямо здесь. Esha Ahlēavah illar.
