Когда я, наконец, добралась до библиотеки, было уже больше шести, и здание закрылось. Я вытащила чёрные палочки из конского хвоста и как обычно взломав замок, скользнула внутрь. Но вместо того, чтобы спуститься в подвал, я прямиком направилась в дамский туалет. Включив свет, я бросила рюкзак на скамейку рядом с дверью и встала перед зеркалом.
Кровь покрывала большую часть моего тела.
Ей была пропитана передняя сторона моей футболки, так что ткань казалась больше коричневой, чем синей.
Ещё больше крови обрызгало мои брюки-карго, а большие высохшие капли прилипли к кроссовкам. Не говоря уже о размазанной красной полосе на правой щеке и крови, прилипшей к ладоням и рукам и даже застрявшей под ногтями. Мой желудок взбунтовался, и мне пришлось сглотнуть горячую желчь, поднявшуюся к горлу.
Обычно мне было наплевать на кровь. Я убивала и раньше. Людей, которые атаковали меня, когда я выполняла работу для Мо. Или тех, кто нападал, предположив, что одинокая девушка была лёгкой добычей. Монстров, выползших из тёмных улочек, решивших превратить меня в свою следующую трапезу. О нет, кровь оставляла меня равнодушной, но всё же когда я увидела себя в зеркале, по спине пробежала холодная дрожь.
Потому что на этот раз кровь принадлежала мёртвой женщине, которая слишком сильно напоминала мне саму себя.
Меня охватило странное чувство. Я сняла футболку, завернула её в несколько бумажных полотенец из диспенсера, весящего рядом с раковиной, и засунула на самое дно мусорной корзины. Затем включила горячую воду и начала смывать кровь, хотя руки так сильно дрожали, что я только разбрызгивала её.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы совладать со своими эмоциями. Но десять минут спустя мои руки больше не дрожали. Желудок тоже успокоился, а тошнота была ещё только неприятным воспоминанием. Я смыла ярко-красные следы с кожи, и мне даже удалось устранить большую часть пятен с брюк и обуви.
Я выключила воду. Дрожа от холода, я стояла перед зеркалом в штанах и лифчике. Однако я уже израсходовала все бумажные полотенца и мне совсем не хотелось идти в мужской туалет за другими.
Я снова наклонилась, изучая своё отражение в зеркале. Чёрные волосы до плеч, бледная кожа и отёкшая щека, где парень в ломбарде ударил меня. Теперь я снова была похожа на себя. Может мои голубые глаза казались немного загнанными и темнее, чем были сегодня утром, но и в этом не было ничего нового.
Нельзя делать то, что делала я — лгать, воровать и убивать, и чтобы потом не осталось никаких последствий. Нельзя обчищать карманы туристов, которые были в городе лишь ради того, чтобы немного повеселиться, и чтобы потом не заела совесть. Нельзя убить голодных существ, которые, желая тебя сожрать, просто следуют своей природе, и чтобы потом не испытать чувство вины. И тем более нельзя стать свидетелем убийства своей мамы и прейти к выводу, что ты ничего не смогла бы изменить, и чтобы потом твоё сердце на разбилось.
