Ренельд нарочито неспешно и аккуратно положил бархатку в нагрудный карман жилета.
«А я всё же оставил бы что-то на память от мадам Конфетки, — заговорщически проговорил Лабьет. — Приятный запах на всю комнату обеспечен».
— Тоже мне, влюблённый в сладости!
«Рен…»
— Рядом с мадам д’Амран меня одолевает жуткое дежавю. Потому я не советовал бы тебе привыкать к её ауре.
«Только не начинай, Рен! — взмолился пёс. — Прошло столько лет!»
Ренельд и сам не знал, отчего Мариэтта вдруг навела его на мысль о схожести с другой женщиной. Которую он не видел с тех самых пор, как окончил Санктур. И с которой его связывали теперь только общие ошибки и недопонимание. И правда, не стоит вспоминать. Что за блажь?
— Почему меня не отпускает ощущение, что вы пытаетесь даже в таком деле свесить на меня некоторую вину? — мадам д’Амран наконец оставила попытки забрать у Ренельда свою подвеску. И, кажется, то, что он отдаст ту для выяснения всех особенностей, вовсе её не обеспокоило.
Нарочитое безразличие? Или в том камне и правда нет ничего необычного, кроме солидной суммы, которую выложил Эдгар при его покупке? Любопытно будет выяснить.
— Просто я давно уже не встречал магисс, способных даже в целях самозащиты разнести на кусочки дверь толщиной в два дюйма. Вы уничтожили любые следы ловушки. Хоть и записали несколько знаков, которые её якобы составляли. Я вынужден верить вашему слову, но это очень сложно. Маг, с которым случилось то же, что и с вами, только два дня назад, до сих пор не может прийти в себя. Он вынужден отказаться от проведения экзаменов в Санктуре, потому что едва способен соображать здраво. Та девушка, которую зацепило такой же ловушкой, почти лишилась магии. И будет восстанавливать её очень долго, — Ренельд чуть помолчал, подбирая слова, чтобы они не звучали слишком уж резко. — А вы после столь сильной атаки скачете по дому, словно детёныш тремьера. Ваша аура торчит из каждой щели в этом доме. Вам нужны ещё какие-то аргументы? Либо вы рассказываете мне всё. Либо я не смогу вам помочь.
— Отойдите от меня, — отчего-то сдавленно попросила вдовушка. Её щёки заметно пылали, а обтянутая бархатом грудь часто-часто поднималась и опадала.
«Ещё немного, Рен, и ты начнёшь её лапать, — добавил шинакорн. — Вот тогда-а она сможет хорошенько вмазать тебе за домогательства. И будет права».
Проклятье Первородных, как это вообще случилось?! Мариэтта стояла, чуть неловко, но оттого не менее соблазнительно изогнувшись, упираясь ладонью в стол позади себя. А Ренельд весьма и весьма тесно вжимал её бёдра в край толстой столешницы своими. Это чистое безумие!
