Лучше если бы там был Ледокол, но таких подарков от Улья ждать не стоило. С другой стороны, если это озеро, то теплилась надежда найти хоть какое-нибудь суденышко или еще что-то в этом роде. Да пусть хоть очередного мертвеца с бутылкой живчика. Главное, чтобы это озеро не было из «Божественной комедии» Данте, а то антураж подозрительно похож.
Знать бы какова в ширину эта сраная полоса препятствий. Если начну ее преодолевать, то обратного пути уже не будет. Я с горечью посмотрел на подошву своих ботинок и прикинул, сколько раз предстоит поскользнуться. Плюнул на все, сделал еще глоток отвара и, выбрав ледяной обломок поменьше, начал взбираться на него.
Местами меж льдин несколько метров удавалось пройти относительно спокойно. Дважды ботинок застревал в щелях, и я чудом не выворачивал лодыжку, выскальзывая из обуви. Постоянные остановки, чтоб согреть руки начинали меня раздражать. До захода солнца кажущийся бесконечным ледяной лабиринт никак не успеть преодолеть.
Я ухватился за край очередного обломка и, подтянув себя, вскрикнул от ужаса и рухнул обратно, в очередной раз приложившись бедром об лед. Замер и, скуля от боли, вжался в комок в надежде, что зараженный сидящий впереди окажется слепоглухонемым.
Шли минуты, а меня никто не пытался съесть. От холода зубы начали стучать. Даже выброс адреналина не согрел. Приподнявшись, я прислушался. Тишина. Тогда решился выглянуть. Снова вскарабкавшись на льдину, посмотрел туда, где заметил зараженного. Белое мохнатое чудище уже перешло на стадию йети, а может и старше.
Он сидел на заднице, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Нижняя часть уже сантиметров на десять вросла в лед. Мутант не двигался и не испускал облака пара. Быть может, он вошел в настолько глубокий анабиоз, что не услышал меня и потому не пробудился.
Я решил, не стоить испытывать судьбу и обошел его, сделав большой крюк. Оказалось, это не последний зараженный встретившийся на моем пути. Когда сгустились сумерки, еще один лотерейщик обнаружился придавленный ледяной глыбой, но следующий зараженный порадовал меня куда больше.
Свеженький керамбитник ожил при виде меня. Он неторопливо начал приподниматься. Покрытая льдом одежда с хрустом сгибалась. Я подбежал к гаденышу и смачно ударил его ногой по башке, опрокидывая на спину. Перевернул за ногу почти беспомощного и обессилившего зараженного, пробил ему споровый мешок, той жалкой пародией на нож, что у меня имелась.
