- Я думал, наоборот, сливаться с ней.
- Ни шиша ты не понимаешь. Чем больше на себя всякого дерьма вычурного понавесишь, тем больше у наблюдателя раздражителей – элементов отвлекающих его внимание, – озаренный какой-то мыслью он приблизился ко мне и провел машинкой по левой брови, сделав там прогалину, похожую на шрам от старой ссадины. – Это лучше раз в пару дней подправлять. Ну, все. Я тут что мог сделал. Как вариант, никто не мешает пластырь куда-нибудь налепить. Тоже неплохо работает. Очки можешь нацепить с обычными стеклами. Еще могу набор клеящихся шрамов выдать, но это, мне кажется, лишнее, ты и так уже на себя не похож.
- Спасибо, – я поднялся с кресла, пожав здоровяку руку.
- Вообще мало внешность изменить, нужно менять весь образ. Подойдешь потом к ростовому зеркалу, посмотри внимательно, подумай хорошенько. Походку поменяй, жесты. Набор актерских практик себе заведи. Хотя бы одну голосовую и одну на мимику лица.
- На мимику лица это как?
- Щурься одним глазом, например, или губу чуть выкати, знаешь, как поцанва приблатненная. Примерно понял?
Я кивнул.
- Забудь что ты Фарт. Нет тебя больше. Другой человек с другими привычками. Как выйдешь с базы все иначе делай. Это поначалу сложно, каждое свое действие контролировать. Особенно с голосом. Проснулся и не помнишь, каким вчера говорил. Но потом ничего привыкаешь.
- Спасибо, – еще раз сказал я.
- Дай лысину потрогать, – тут же потянула Дара свою руку. – Прикольно.
- Хочешь тебя также причешу? – обратился к ней здоровяк.
- Ну уж, нет, – бросила она, вылетев из кабинета.
- Не так быстро, Колючка. – Я выскочил за ней и нацепил мешок на голову, и взяв ее под локоток.
- Куда теперь? – обратился я к Воронцову.
- А теперь тебя ждет следующий рубеж твоей защиты, – улыбаясь, похлопал он меня по плечу.
- Что еще?
- Питомцы твои. Или ты уже забыл про них?
***
Я стоял во дворе базы у самого забора возле наскоро сколоченного вольера, разделенного на две части перегородкой. Создатели озаботились, чтобы питомцы не сбежали и поверх железных прутьев пустили сетку. В левой половине на старой шубе между куч дерьма и луж застывшей блевотины лежал осколок человека. Существо было одето в засаленные дранные лохмотья, в черной бороде, заросшей по самые глаза застряло столько всякого мусора, что она больше напоминала лесную паутину.
В правой половине дремал огромный мохнатый пес. Его я сразу узнал. Стоило мне приблизиться, собака открыла глаза и встала в полный рост, оскалив клыки. Шерсть на загривке вздыбилась.
