Примеров тому можно приводить множество — взять хотя бы философов Спинозу или Витгенштейна, доктора Фрейда или физика Эйнштейна. Наиболее явный пример — математик Георг Кантор с его теорией множеств. Сам Кантор не скрывал каббалистического происхождения своих откровений и прямо утверждал, что теория трансфинитных чисел была сообщена ему свыше. В математике он отразил представления мистиков об Алефе, пребывающем в мире Эн-Соф, то есть в бесконечном, — тем не менее бесконечное множество Кантор представлял в виде конкретного числа, то есть в некотором смысле «оцифровывал» бесконечность, «стреножил» ее. За это он заслужил немало упреков как от математиков, так и от богословов (так кардинал Францеллин усмотрел в его математической философии вольное или невольное приписывание Богу необходимости сотворить все то, что Бог сотворить способен, — посылка, влекущая к пантеизму). Наконец, нельзя не упомянуть и марбургскую школу неокантианцев, которые в философии довели до апогея эту тенденцию к алгебраизации метафизики, полностью подчинили, выражаясь языком Пушкина, гармонию алгебре.
Что же такое «цимцум» Исаака Лурии? Под этим термином понимается мистическое откровение о «сжатии Божества», которое освободило от своего присутствия большое сферическое пространство: «Всевышний сначала „сократил“ Свой Свет и образовал пустоту (техиру), в которой могло совершиться творение. Чтобы Его творящая сила проникла в это пространство, Он испустил в него „нить“ Своего Света. Именно благодаря этой „нити“ и произошло все творение». Эти красивые образы напоминают технологии светящихся голограмм, которые вышивает компьютер на «канве» темноты и пустоты. И здесь возникает невольная ассоциация между сотворением мира и иллюзорностью, виртуальностью голографических образов. Такая ассоциация, скорее всего небезосновательная, намекает на гностические корни каббалистической мистики. Создатель безучастен к страданиям тварей, а сами твари жестко подразделяются на избранных и подлежащих отбраковке (пустые сущности, шлак, скорлупа). Но там, где Создатель безучастен, там не может не закрадываться мысль о «злом демиурге», о великом обмане бытия. Однако есть и другая мистика творения из пустоты или в пустоте: к примеру, у Мейстера Экхарта, Николая Кузанского, а еще ранее — у православных святых отцов. Ее нельзя назвать пантеистической, вопреки домыслам некоторых комментаторов.
Цифра в своем корне является математическим прочтением таинственного понятия «ничто», «небытие». Математики раскрывают эту категорию через ноль, то есть «отсутствие бытия». Ноль — это цифра всех цифр, источник и пафос цифровой реальности. Проблема цифры в том, что она не подозревает о Неприступном. Цифра ничтожна перед тайной жизни, она не может ею овладеть, но она стремится вытеснить ее из бытия… А для этого нужно убить веру, свести весь мир к его посюстороннему и осязаемому подножию.
