«Должно быть, показалось», — подумал Даниэль. Православные священники тоже носят черные одежды и бороды. Однако встреченный мужчина не показался Даниэлю православным священником.
Он достал из кармана мобильный телефон, чтобы позвонить Аско.
— Даниэль, чем могу помочь?
— Я по поводу моей работы. Или, вернее сказать, насчет твоего расследования. Хотел обсудить пару моментов. Мы можем встретиться?
Аско ответил не сразу. В трубке слышался скрежет трамвая.
— Ясно. Сможешь подойти к памятнику Александру через четверть часа?
— Я как раз рядом с ним.
Даниэль сидел на скамейке под памятником. В городе стемнело. Множество людей спешили по своим делам, пересекая окружавшую памятник Сенатскую площадь. Интересно, почему каждый из них выбирает свой собственный маршрут, хоть немного отличающийся от других, ведь многие наверняка идут в одно и то же место — на ту же улицу или остановку трамвая? Не разумнее ли было бы всем идти друг за другом по самому прямому пути? Как глупо это выглядело бы, размышлял Даниэль. Такая у людей природа: они не хотят идти стадом, если их к этому не принуждают обстоятельства. Даниэль вспомнил, как в молодости встречал на этой площади Новый год с друзьями. Мэр города выступал с поздравительной речью, стоя перед лестницей, поднимающейся к Кафедральному собору, и отсчитывал секунды, оставшиеся до того момента, как один год сменит другой. Рюкзаки их были набиты фейерверками, которые они запускали в вечернее и ночное небо, сверкавшее от множества ракет.
Он повернулся и посмотрел на памятник Александру II. Всегда, проходя мимо этого монумента, он задумывался о том, что этот человек с совершенно незаурядным лицом значит для финнов. Они мечтали о лучшей доле, и в конце концов их мечта сбылась. Даниэль считал, что у финнов и евреев в этом смысле сходный опыт. Оба народа находились под гнетом российских царей. Во времена Великого лихолетья в начале XVIII века русские солдаты и казаки обращались с населением Финляндии с неописуемой жестокостью. Таким же испытаниям подвергались и евреи при неисчислимых погромах. Даниэль подумал, что, возможно, это одна из причин, по которой финны после обретения независимости стали в целом относиться к евреям с симпатией.
Аско решительной походкой приближался к памятнику со стороны Алексантеринкату. Он выглядел очень сосредоточенным и серьезным, поздоровался очень сдержанно.
— Позже поговорим, а сейчас иди за мной, — на ходу бросил он Даниэлю. — Если наткнемся на кого-то из общих знакомых, мы случайно встретились на улице.
