Не забудьте, что халиф ал-Адид, назначая Саладина своим визирем, надеялся, что молодой сириец не останется в Каире надолго. Египтяне, придя в себя после первых восторгов, стали опасаться власти этого сурового чужеземца, который хотел управлять властно, искоренить интриги, реорганизовать административный аппарат, навести порядок в стране, с давних пор ставшей раем для авантюристов всех мастей. Они не без изумления узнали, что даже в день своего вступления в должность Саладин не стал тратить время на развлечения в кругу своих приближенных, а опубликовал эдикт, где указывал сроки, в которые должны были быть вычищены все административные учреждения. Это был решительный удар по бесконечным бюрократическим интригам. Недовольные, изгнанные со своих доходных постов, упрекали Саладина в том, что он хочет подорвать престиж фатимидского халифата и стремится к диктатуре. Можно почти с уверенностью утверждать, что новый министр, не доверяя ал-Адиду и предвидя всякого рода трудности, твердо намеревался взять власть в свои руки и работать только на себя. Для тридцатидвухлетнего визиря Египет казался заманчивым.
Его решительная хватка имела несчастье не понравиться дворцовым служащим, за которыми он установил строгий надзор. После нескольких громких арестов назрел мятеж. Чернокожие стражники, нубийцы, абиссинцы восстали под руководством евнуха ал-Мутанама ал-Килафы, который распоряжался в серале и на рынках старого Каира. Ал-Мутанам, конечно, тайно поощряемый своим непостоянным господином, предложил христианам быть готовыми к завоеванию Египта, когда они узнают, что черная гвардия, поддерживаемая высокопоставленными чиновниками администрации халифа, восстанет. Нубийцы должны были уничтожить сирийский гарнизон Каира и убить нового визиря. Но гонец, которого послали в Иерусалим, был арестован, подвергнут пыткам, и измена обнаружилась. Ал-Мутанам был обезглавлен. Узнав об этом, пятьдесят тысяч египтян бросились осаждать дворец визиря в северной части Каира, выкрикивая проклятия в адрес Саладина. Но тот, не боясь их угроз, приказал своим войскам атаковать. Битва была долгой. Сражались за каждую улицу, проявляя жестокость с обеих сторон. Резня длилась сорок восемь часов.
Арабский историк Ибн ал-Асир оставил нам рассказ об этих трагических днях: «Каждый квартал, где укрывались мятежники, был подожжен. Женщины и дети жарились, подобно домашней птице, среди гор трупов». Казармы армянских солдат также были сожжены, похоронив под своими обломками несчастных, которые вовсе не принимали участия в этом мятеже. В конце концов порядок был восстановлен. Но неспокойное положение сохранилось. Когда Саладин сделал доклад фатимидскому халифу, тот, притворившись удивленным, понял, что его министр не дает выскочкам гарема и другим недовольным себя запугать и что он намерен прочно обосноваться в Каире и никому не уступит свою власть. Довольный тем, что его не заподозрили в причастности к этому делу (говорили, что он вручил кинжал тому, кто должен был убить Саладина, если бы заговор удался), халиф предоставил своему министру неограниченные полномочия и не смел больше ему противоречить.
