Позади фронта [= Полевая жена] | страница 41

Он подкрадывался уже к ограде, когда позади услышал сопение. Чья-то тень мелькнула в кустах, припала к земле.

— Это я, — прошептал Багнюк.

Федор убрал палец со спускового крючка.

— Кто тебя отправил?

— Никто — сам. Вдвоем веселее будет.

— Хочешь на пулю напороться?

— Нет. Не хочу. Дома пацаны ждут.

До окон первого этажа, скрытых за жалюзи, оставалось совсем немного.

— Будь пока здесь, — прошептал Копылов и перемахнул через тихо зазвеневшую стальную решетку.

Не успел еще оглядеться, как решетка взвизгнула вторично — Багнюк прыгнул через ограду, гулко бухнув в землю каблуками.

Чужой дом совсем не походил на деревенскую избу. Наверху окна были поменьше чем нижние и почти все разбиты.

Они подождали немного, потом Копылов вбежал на крыльцо. Дверь была на замке. Они обошли вокруг.

В полуподвале под домом помещался небольшой гараж. Створки железных ворот были распахнуты. Федор посветил внутрь: старенькая легковушка без колес стояла на чурках-подставках. Вдоль задней стены тянулись полки с инструментами.

По водосточной трубе Копылов влез на карниз, чуть выступающий над первым этажом. Одно из окошек наверху было раскрыто. Оно вело в ванную. Федор почему-то был уверен, что дом пуст — тот, кто обстрелял их, давно убежал в лес — и без опаски ходил по пустым комнатам и коридорам. Только шорох бумаги под ногами да вздыбленные сквозняком гардины пугали его.

Он распахнул окно. Багнюк, держа карабин наизготовку, сторожил внизу.

— Зови остальных! Пусть заезжают — никого нет.

Все шесть машин поместились во дворе позади дома. Выставили усиленный наряд часовых и патрулей. Люди на ночь устроились в одном доме: внизу аэродромный взвод Игумнова и отделение маскировщиков, наверху — Шура Чабанец с амбулаторией и радистки, одну комнату Копылов приберег для себя.

Наскоро прибрались, повыкидывали в окна сломанную мебель. Разбросанные по всем комнатам, затоптанные еще до них белье и одежду позапихивали в пустые гардеробы. Кто-то обнаружил за батареей ношеный офицерский мундир со свастикой на рукаве.

Кроватей и диванов хватило только тем, кто должен ночевать наверху, для Игумнова и старшины Брызгалова солдаты притащили два дивана из другого дома. Остальные полегли вповалку, разостлав на полу брезенты и маскировочные сети. Было уже заполночь, поэтому все быстро угомонились. Четверых солдат, назначенных на подмену часовых, Игумнов заставил обшарить все закоулки.

— Вдруг кто прячется.

Он оказался прав: на чердаке скрывалась старуха немка и двое детей, мальчик и девочка. Малыши цеплялись за бабкину юбку, ошалело поглядывали на окруживших солдат и от страха не решались плакать. Старуха руками прикрывала головы детей и, быстро тараторила по-немецки. Вся сила, какая сбереглась еще в ее сухом костлявом теле, переместилась в светлые глаза, сверкающие испуганно и воинственно. Она быстро сообразила, кто старший, и обращалась только к Копылову. Он немногое успевал понять из ее слов. С трудом составил одну фразу по-немецки: