Ромм. Первый | страница 17
У меня потемнело в глазах. Тем не менее, я как-то удержал рвущийся наружу рык, справился с приступом бешенства и смог заговорить более-менее спокойно:
- За последние трое суток на Тэххер прилетело порядка шестидесяти тысяч журналистов и лиц, которые прикрываются этой профессией для того, чтобы не афишировать свою принадлежность к силовым структурам государств Галактического Союза, частным ЧВК и так далее. Дерек и Вайнара не спят ночами, пытаясь защитить жителей Аламотта от возможных похищений и провокаций, штурмовые боты отлавливают по десятку «заблудившихся» флаеров в час, а вы, две самые «вкусные» цели для наших недоброжелателей, улетаете на другой континент, к кораблю, в котором могла оказаться засада. Тем самым, рискуете не только жизнью еще не рожденного ребенка, но и ставите союз «Конкистадоров» с Тэххером на грань войны с Империей Росс…
Пока я описывал сложившуюся ситуацию так, как видел, Лани трогательно придерживала ладошками животик и тихо плакала, а Ратиана играла желваками и то сжимала, то разжимала кулаки. Доводить их до нервного срыва я не собирался, поэтому описал лишь самые очевидные грани сотворенной глупости и озвучил свое решение:
- В этот раз я вас прощаю. Но в следующий разорву наши отношения к чертовой матери и отправлю обеих в Тэххер, к родителям. Кусать локти и учиться думать головами, а не задницами…
Услышав словосочетание «отправлю обеих в Тэххер», Богиня смертельно побледнела, пошатнулась, вцепилась в поручни беговой дорожки, с помощью Музы, вовремя подхватившей ее под мышки, села на неподвижное полотно и, заставив себя перестать плакать, уставилась мне в глаза:
- Следующего раза не будет!
- Я тебя услышал! – кивнул я. А увидел, что у Лани стремительно синеют губы, и сообразил, что она вот-вот рухнет в обморок, сделал небольшой шажок навстречу: - Я вас простил. А значит, сейчас вы закончите тренировку, отдохнете и начнете готовиться к приему гостей…
…Честно говоря, разрывая соединение с домом, я был уверен, что Ари и Олли устроят мне разнос. И ошибся – королева заявила, что я гуманен до невозможности, а личный аналитик в ультимативном порядке потребовал поставить на уши Бена. Я последовал этому совету, тем более что и сам жаждал это сделать. И следующие минут двадцать высказывал дяде все, что о нем думаю, не слишком выбирая выражения. Он не огрызался и не выкручивался – дослушал этот монолог до конца, оторвал взгляд от столешницы, согласился, что Богиня вьет из него веревки, и попросил прощения. А когда я успокоился, вывалил на меня ворох очередных проблем и новостей.