- Книги не пробовала писать? — спросил я у нее — Нет? Займись. У тебя талант нагонять туман, ничего не объясняя. И главы ты будешь заканчивать отменно, на самом интересном.
- Я подумаю — с достоинством ответила Изольда — Почему нет? Уж я про жизнь в Ночи точно знаю больше, чем девицы, пишущие книги под названием «Моя любимая ведьма». Ладно, не злись. Так вот — последыши. Видишь ли, они опровергают тот постулат, что мертвое не может умереть. Они мертвы дважды.
- То есть?
- То самое и есть — ведьма хмыкнула — Сначала эти двое умерли. Просто умерли, как остальные люди — физические процессы прекратились, тело остыло, душа отправилась туда, куда положено. Детская, ясное дело, наверх, девчушка при жизни наверняка нагрешить не успела. Ну, а матери ее, скорее всего в другую сторону, все же она родное дитя придушила, с таким грузом ей посмертного прощения не получить.
- Так они же не в один день преставились — уточнил я — Между этими событиями время прошло.
- А это ничего не меняет — пояснила Изольда — Совершенно. Хотя одно, как мне кажется, спровоцировало другое. Кто-то из Митрохиных не смог смириться со смертью ребенка, может, он, может она, да это и не важно. Главное — один из них додумался попросить помощи не у того, кого следует, а после нашел очень сильного и смелого колдуна, который и провел ритуал бездушного воскрешения.
- Смелого? — переспросил я — Настолько опасный ритуал?
- Сам ритуал — нет. Но он даже по самым темным меркам противоестественен. Есть некие нормы… Нравственные, скажем так. Даже самые безбашенные колдуны и чернокнижники эту черту стараются не переступать, потому что за такое спросить могут. Не уточняй у меня кто именно, не надо. Просто я сама не в курсе. Знаю, что это так — и только. Вот и выходит, что колдун, что ритуал провел, стоит за общей чертой. То есть он или совсем молодой, по неопытности и глупости не понимающий чем эдакие забавы заканчиваются, или очень матерый, которому на все плевать. Но у молодого вряд ли силенок и опыта хватит, так что эта версия отпадает. Я вот все гоняю в голове, кто из московских аксакалов рискнул бы залезть в этот огород, но ответа не нахожу. Разве что кащеев наследник, он время от времени столицу навещал, как правило в летний период. Этот мог, ему никакие законы не писаны.
- Чей наследник? — чуть не открыл рот я — Кащеев? Это того Кащея, который Бессмертный? Да ты паришь!
- Ну, не такой Кащей был и бессмертный — фыркнула Изольда — Его давным-давно убили. А в начале этого лета его прямого потомка прикончили, так он всех достал. Правда, тот наверняка успел сына какой-то дуре заделать, и тот со временем семейным бизнесом наверняка займется, но нам с тобой от этого не жарко и не холодно. А что до ритуала — он мертвеца оживляет, причем по-настоящему. Покойник помнит все, что было до смерти, говорит, ходит, смеется. Все с человеком как раньше, но только души в нем нет, и в этом все дело. Понимаешь, Валера, душа — она как сито, хорошее и плохое отделяет друг от друга, людское от нелюдского. А если ее нет? Но и это не самое паршивое, есть люди вроде как с душой, а на деле хуже бездушных тварей. Другое скверно — ритуал этот черный, причем до края. И тот, кто его провел, не мог не знать, что сотворил.
