Виктор кинулся на подмогу, но его помощь уже не требовалась.
— Не боись, теперь не скоро очухаются, — заверил поручик. — Я их изрядно приложил, но связать все же не мешало бы. Береженого — Бог бережет.
Он деловито сдернул с шеи одного из солдат галстук и завязал ему им рот, а затем, сняв с пленника портупею, принялся стягивать припасенной веревкой руки и ноги лежащего без сознания шведа.
Полозов последовал его примеру. Когда он расстегивал у своего солдата пряжку ремня, пальцы нащупали заткнутый за ремень пистолет. Виктор осторожно потянул его на себя, но неожиданно охнул и принялся тщательно ощупывать оружие. Очумело помотал головой и с пистолетом в руках метнулся под свет факела. Глаза отказывались в это верить, но факт оставался фактом: в руках Полозова грозно отливал вороненым металлом самый настоящий револьвер — грозный «уравниватель шансов», знаменитое творение американца Сэмюэля Кольта. Здесь, в самом начале восемнадцатого века он смотрелся также дико, как, скажем, древнеримская колесница на московской кольцевой автостраде.
Виктор поднес оружие поближе к глазам. Длинный шестигранный ствол приличного, не менее чем сорок пятого, калибра, массивный барабан, изящно изогнутая рукоятка… Увесистый, килограммов около двух, но в руке лежал удобно. Откуда он здесь взялся, опередив свою эпоху более чем на столетие? Реальность расплылась, стала призрачной и туманной; от всего окружающего, с которым он за последние двое суток, в общем-то, вполне смирился, неожиданно потянуло дешевым кинематографом.
— Ты что, заснул? — голос поручика вывел Виктора из оцепенения. — Пистолета, что ль не видел, а швед до сих пор не связанный лежит?
Полозов протянул свой трофей Лужину.
— А ты такое когда-нибудь видел?
Поручик покрутил револьвер в руках, пожал плечами.
— Занятная штуковина… Нет, не встречал, а что такое?
Виктор молча забрал у него оружие, крутанул рычаг и револьвер разломился надвое, открыв взору срез барабана с пятью каморами, заправленными патронами большого калибра. Глаза поручика округлились. Для пущего эффекта Полозов выбил шомполом один из патронов и протянул его Лужину.
— Ну, что ты на это скажешь?
Офицер с изумлением оглядел предложенное со всех сторон.
— Надо же, — хмыкнул он, — и чего только мастеровые не придумают. — Аж цельных пять зарядов, а порох с пулей воедино слиты. Это, значит, получается, что покуда я свой пистолет заряжу, он из меня решето сделает, так что ли?
— Вот-вот, — согласно кивнул Полозов. — Правильно мыслишь. Исполнено несколько примитивно, но в целом…Хм, черти полосатые, даже пулю конической формы сделали… — Он почесал в затылке, затем задумчиво поглядел на неподвижно лежащих часовых и, наконец, решился: — Не врал я тебе, поручик, когда про жизнь грядущую рассказывал, — тихо сказал Виктор. — Только вот штуковины этой во времени вашем быть не должно. Понимаешь? — не должно… Придумают ее только лет, этак, через сто тридцать, в Америке. «Богу было угодно разделить людей на сильных и слабых, но полковник Кольт уравнял шансы…» — вот как теперь у нас говорят про данное изобретенье. Так что ты недалеко отошел от истины. Вот только хотелось бы мне знать: откуда он тут появился.
