«Ого, запросики!» – подумал я, но вслух произнес другое:
– Тогда придется раскрыть ему все карты. И то, он может не послушать.
– Ладно, пусть все идет своим чередом.
Он взглянул на часы. Это был бесподобный прибор: два тыквенных сосуда, притороченных один сверху другого. Через крохотное отверстие вода стекала в нижнюю тыкву, причем величина капель и скорость их падения оставались постоянными. Когда вода иссякала, профессор, очевидно, менял сосуды местами, и цикл повторялся сначала. Рядом с анахронометром лежали крупные и мелкие камешки, предположительно служившие для подсчета часов и суток.
– Врут, – сообщил он беспечно. – Но думаю, что пара часов в твоем распоряжении еще осталась.
– Довольно примитивный прибор, – насмешливо произнес я. – У богов не нашлось ничего получше?
Профессор закашлялся и выпил воды.
– Сфера их деятельности, в отличие от усилий человечества, лежит далеко от практической утилитарной области. Впрочем, это место ждет нашего Гандхарву уже несколько сотен лет, и тут практически ничего не менялось. Твоим предшественникам смотреть на это было привычнее.
– А что с ними стало? – холодея, спросил я. Таинственное, незнакомое слово, которым меня здесь, с незначительными вариациями, обзывают все кому не лень. Что же оно означает?
– Им, увы, не повезло. Но к делу. Тянуть нечего.
– Минутку, – бросил я обеспокоенно. – Я еще не давал письменного согласия на то, что буду споспешествовать кому бы то ни было во всех его начинаниях. С меня довольно просто выбраться отсюда побыстрее, и в вашей помощи я не нуждаюсь. Это притом, что я уже не упоминаю о моральном и физическом ущербе, который я понес по вине забросивших меня сюда. Так что, если хотите, чтобы я работал на вас, вам придется мне заплатить.
– Ты имеешь в виду деньги? – не удивился профессор.
– На кой они мне здесь?
– Твои условия?
– Информация. Как можно более полная.
Он задумался, но решение принял быстро:
– Ладно. Кое-что я могу сказать. Но что касается морального ущерба, нашей вины здесь нет никакой.
– Я думаю иначе.
– Разве тебя истязали или силком поили сомой?
– Нет. Но я уверен, что нас с Таней, как, впрочем, и Саню, подтолкнули к этому специально.
– И как, по-твоему?
– Я не могу утверждать, но предполагаю, что на нашу психику чем-то воздействовали.
Профессор Вритрин делано рассмеялся:
– Я понял, на что ты намекаешь, но никакого воздействия не было. Просто стечение обстоятельств и ваша добрая воля. А что касается дискомфорта, который вы ощущали, то потомки яритов всегда, когда подходит ключевое время, испытывают нечто подобное. В определенное время ему подвержен даже я. Это заложено генетически. И это уже начало моего рассказа. Хотя нет, я лучше вернусь к нему позже, когда будет понятна предыстория. Итак, тебя интересует политика?
