По моему заказу щель в призме исторгла из себя скатерть-самобранку. Райская кухня решила попотчевать меня ломтями хлеба, сливочным маслом, красной икрой, несколькими кружками кровяной колбасы, как ее готовили родственники, державшие свиней, зеленью и стаканом крепкого вермута. Я отметил про себя, что всю сознательную жизнь мечтал вволю питаться чем-то подобным. Однако, сделав бутерброд и надкусив, я отложил его в сторону, едва прожевав маленький кусочек. Следом я отверг колбасу и вино. С кривой ухмылкой, обычно предвещающей у меня тихую истерику, я выплеснул содержимое на ковер и стал ходить по комнате из конца в конец. Здесь мне было не уютнее, чем в проклятом подземелье. Хоть бы карлик пришел, что ли. Где он там запропастился?
Я добыл себе свежую одежду и, размышляя, вышел в сад. Там царил вечный май. Цвели и зеленели каштаны, яблони, сирень. Босыми ногами я ступал по пестрому ковру лесных цветов, все убыстряя шаг. Я почти бежал. Как одинока и тосклива, оказывается, вечность! Значит, этот мещанский рай и есть то, чего не видело око и не слышало ухо человеческое?
Я остановился на склоне живописного ручья. Глядя на журчащую воду, постарался выудить в своих недрах то интуитивное сакральное знание, которое билось во мне, точно птица в клетке, и никак не могло выпорхнуть. Повинуясь какому-то неуловимому движению души, я сначала сел на корточки, потом устроился, подогнув под себя ноги. Достигнув удобного положения, я устремил взгляд в себя.
Казалось, внутри меня царила гулкая пустота, хотя все, что я пережил и накопил в себе за годы жизни, открылось передо мной, словно разложенное по полочкам. Не было чего-то очень важного, не было связующей, смыслоисточающей силы, что придавала цельность и устойчивость жалкому нагромождению фикций, которое зовется человеком. Я не ощущал некоего привычного незримого фонового присутствия, позволявшего мне жить раньше.
Не было Бога.
Стоя на коленях, я с растущим отчаянием обратил глаза к небу и почувствовал, что в неведомом доселе, даже мне самому, источнике, во мне, бурлило нечто неистовое, мощное и прекрасное. Я понял, что нужно делать, и поднял руки вверх.
– Боже! – крикнул я. – Отзовись!
Небо, словно из ракетного сопла, внезапно разродилось каскадами свинцовых туч. Грянул далекий гром. Молнии вспороли воздух в непосредственной близости от меня. Ручей иссяк, сад завял, многоголосое птичье пение смолкло. Неописуемое лучезарное сияние пробилось сквозь пелену туч, отвоевав у мрака клочок первозданной лазури неба.
