Имена и фамилии родственников умершего нам не указаны.
Примите уверение в совершенном к Вам уважении.
Международный Комитет Красного Креста
Центральное Агентство по делам Военнопленных
Бруно Дельофф
Красный Крест продолжал телеграфировать. Каждый день с большим волнением Татьяна Алексеевна ожидала писем из Женевы. Читая истории погибших солдат, она понимала, что уже следующим документом может оказаться подтверждение смерти ее мужа.
«Красный Крест с искренним сожалением извещает Вас, что солдат Красной Армии…» — нет, к счастью, не убит, к счастью, ранен, к счастью, не он, к счастью, кто-то другой…
— Проходили недели. Мы получали множество новых телеграмм, но я по-прежнему ничего не знала об Алексее. Ничего нового. Тяжело ранен. Был в одном списке, исключен из другого. Мной. Находится в румынском плену. Тяжело ранен.
Находится в румынском плену.
Тяжело ранен.
Находится в румынском плену.
Все еще?
Или уже нет?
Тяжелораненых долго не держат.
Тяжелораненые никому не нужны…
Стороны конфликта, как правило, стремятся обменять тяжелораненых в первую очередь. С тяжелоранеными слишком много возни. Здесь своих спасать некогда, кто же возьмется думать о других? Дураков нет. Красный Крест, выражая искреннее уверение в совершенном к вам уважении, прикрепляет к письму новый список тяжелораненых… Почитайте, им вот-вот умирать…
— Как-то раз Лена, та самая машинистка, что в начале сентября потеряла мужа, подошла ко мне и спросила:
«Тань, слушай, а ты же из этих, да?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Ну ты же родилась на Западе, да?»
«Да, в Лондоне».
«Слушай, я вот все набираю документы и не могу понять, что у вас в головах?»
«В каком смысле?»
«Ну вот у вас, европейцев, что у вас в головах?»
«Я советский человек и советский гражданин, точно такой же, как и ты».
«Да-да, это все понятно, но ты же жила там, ты же должна понимать, что у этих людей в башке?»
«То же, что и у нас, Лен».
«То же? Нет, я не верю! Если то же — тогда зачем они шлют нам все эти документы?»
«Какие документы?»
«Ну вот все эти письма, в которых рассказывают про каждого солдата. Для чего они это делают? Чтобы что? Я вот не понимаю! Воюют десятки стран, гибнут сотни тысяч, а эти клоуны из Женевы шлют нам письма. Я сегодня потратила кучу времени на троих бойцов из-под Киева. Все погибли, но данных родственников нет. Они мне что предлагают? Отправиться на Украину и на главной площади кричать, что у меня три трупика? Мне иногда кажется, — продолжала она, — что эти швейцарцы просто-напросто хотят парализовать нашу работу. Быть может, они заодно с фашистами? Какое им дело до того, что у нас случилось? Что им до того, что у нас кто-то умер? Почему бы в конце года не прислать один общий поименный список? Неужели они думают, что нам здесь больше нечего делать, кроме как переписываться с родственниками? Закончится война, и все всё сами поймут!»
