– Ты во сколько сегодня заканчиваешь работать?
– В семь.
– Так поздно?
– Забавно, что именно ты говоришь эти слова. – Саша не скрыла иронию в голосе, но он предпочел ее не заметить.
– А выходные у тебя бывают?
– Бывают, просто сейчас праздник, и в гостинице много дел. Вот завтра все разъедутся, тогда мы с Кристиной по очереди отдохнем.
– Ладно, я согласен на семь.
Телефон получал сообщения от Ромы, который в Москве сходил с ума и не понимал, почему Одинцов застрял в Воздвиженске. Дмитрий отписался про договоренности с актером и планируемый детский спектакль, теперь Рома желал знать подробности.
Одинцов посмотрел на телефон и перевернул его экраном вниз. Потом.
– Не получится, – проговорила Саша.
– Что не получится?
– У тебя в семь ничего не получится. Я после работы пойду к Марине Георгиевне, она пригласила.
– А отказаться?
– Никак.
Очень не хватало чашки кофе. Одинцов видел, что Саше некуда деть руки. Так бы она сидела, вертела блюдце, помешивала ложечкой темную жидкость, подносила чашку к губам…
– Марину Георгиевну заинтересовала моя брошь. Не пойму, в чем дело, но голос в телефоне звучал возбужденно. Понимаешь, она очень выдержанный человек, бывшая учительница.
– Что учительница – видно сразу, – хмыкнул Дмитрий, вспоминая оценивающие взгляды накануне. – Меня вчера, кажется, не одобрили, причислили к ненадежным элементам за вольнодумство.
Саша не сдержала смешок:
– А ты надежный элемент?
– Надежный.
И снова пауза. Она прячет глаза. Он решается продолжить:
– Мы слишком поздно многое понимаем. Обычно, когда теряем.
– Какая избитая фраза. – Саша внимательно разглядывала стол.
Липа за ее спиной едва слышно зашелестела листьями.
– Все истины избиты и хрестоматийны. Но от этого они не перестают быть истинами.
– Мне трудно тебе что-то ответить и трудно понять, к чему этот разговор, ты завтра уедешь…
– А сегодня провожу тебя после работы к строгой учительнице.
– Это так необходимо? – Саша наконец подняла глаза.
– Очень.
* * *
Есть дни, в которые совершенно по-особенному чувствуешь жизнь. Небо, город, дорожки с первой опавшей листвой, человека рядом. Абсолютная наполненность чем-то необъяснимым, но очень важным. Именно это чувствовал Одинцов, идя рядом с Сашей.
Их уединение во дворе нарушил Михаил Витальевич, который все же решился оставить приболевшую жену, чтобы узнать, как дела в гостинице. При его появлении Саша поспешно поднялась и, отчитавшись про группу народных промыслов, ушла проверить освободившиеся номера «на предмет внешнего вида».
