Одинцов подумал, что не хочет быть одиноким и несчастным. И капризным и высокомерным тоже.
– Дядя, вы будете дубом? – от размышлений его отвлек детский голосок.
– А почему я? – удивился Дмитрий, посмотрев на стоявшую рядом Милораду.
– Потому что здесь больше нет знакомых мужчин. А вас я помню, вы меня конфетами угощали.
«В каждой маленькой девочке скрывается настоящая женщина», – пронеслось в голове, и Одинцов задал следующий вопрос:
– Почему дубом?
– Потому что он высокий и могучий.
Логично. И, кажется, это был самый настоящий комплимент.
– А что надо делать дубу?
– Держать на своих ветвях птичку. Дядя, вы что, невнимательно слушали ведущего?
– Отвлекся, прости. Где же птичка? – Одинцов присел, чтобы его глаза были на одном уровне с ребенком.
Милорада отошла на шаг назад и, разведя руки в разные стороны, провозгласила:
– Птичка – это я!
Зрители были покорены. Со всех сторон послышались аплодисменты и смех взрослых. Милорада из тех, кто всегда найдет свою аудиторию, понял Одинцов. У этой красотки с пепельными волосами большое будущее.
– Ну, если это ты… – Одинцов поднялся на ноги. – Где растет высокий и могучий дуб?
– Вон там!
Девочка взяла Дмитрия за руку и подвела его к фонтану.
Он подхватил Милораду, она снова раскинула руки – на этот раз изображая крылья, и громко, с чувством заговорила:
– Высоко сижу, далеко гляжу, иди, Настенька, за фонтан. Там на лавочке сидит твое чудище лохматое!
Ничто не сравнится с детской импровизацией и непосредственностью. Это был успех. И уже не просто аплодисменты – овация. Хохотали все. Одинцов трясся от смеха и боялся уронить дивную птицу. Настенька аккуратно вытирала платочком уголки глаз, чудище больше не сидело – оно лежало.
* * *
Группа народных промыслов уезжала после обеда. В маленьком фойе стояли чемоданы и сумки, пройти к лестнице было проблематично. Постояльцы сдавали номера. Кристина собирала ключи, делая пометки в компьютере, Саша желала всем доброго пути и приглашала вернуться на следующий год. Было шумно, суетливо и немного бестолково. Постоянно звонил дверной колокольчик: дверь открывалась-закрывалась, чемоданы выносились, люди ходили туда-сюда. Праздник заканчивался. От происходящего Саша испытывала одновременно и облегчение и грусть. Грусть, потому что завтра вот так же уедет Дима. Не думать о нем Саша не могла.
Он ушел в город. Как ни в чем не бывало. Праздник же! Откуда-то вновь появилась обида, совершенно необоснованная. Мог бы найти для нее минутку, перекинуться словом. Но нет, обычный постоялец со своими делами.
