Теперь у них остались лишь поздравления с Новым годом и днем рождения.
Каждый раз, получая скупой набор слов и пожеланий, Саша долго смотрела в телефон и думала: а не поторопилась ли она, уйдя? Не сделала ли ошибку? Тогда это казалось правильным, а сейчас? Сейчас она понимала, что сделала бы все по-другому.
Самое главное, не следовало бросать музыку. Да, поздние вечерние концерты пришлось отменить, но сколько существует других, не менее интересных вариантов. Она не искала, не пробовала.
Тогда Саше не хватило ни жизненного опыта, ни мудрости.
Надо было поговорить с Димой о клубе, не сыпать упреками и самоустраняться, тихо злясь на Ромку, а объяснить, что если у них семья, то это подразумевает также совместные дела и обязанности. Диалог и обсуждение вместо ссор и взаимных обвинений. Как неумело и глупо вели себя оба. А этот его разговор о ребенке… Дима даже не понимал в тот момент, о чем говорил. Прозвучало как «а не завести ли нам попугайчиков?». Он не был готов для отцовства абсолютно, просто цеплялся за обломки того, что они вдвоем разрушили. Саша не верила в скрепление этих обломков ребенком. Она ясно увидела себя одну с малышом и его: «Я очень занят, я обеспечиваю нас двоих, неужели ты этого не понимаешь?»
Сейчас, работая, зарабатывая, она доказывала самой себе, что тоже может, умеет. Или доказывала не себе, а ему? Тому, кто уже давно живет собственной обособленной жизнью.
Саша помнила его темно-русые волосы под своими пальцами – непроходимая густота.
– Настоящая тайга, – шептала ему на ухо. – Интересно, ты к сорока полысеешь?
Он смеялся:
– Это вряд ли. У отца такие же, и он все еще с шевелюрой.
Кто теперь шепчет ему на ухо всякие глупости и пробует пальцами густоту волос?
От этой мысли захотелось плакать. Господи, неужели все-таки развод? А про поломку машины так… легенда.
Саша толкнула дверь ресторана и оглядела небольшой уютный зал. Димы не было. Уже позавтракал? Или еще не спустился?
Она пересекла зал, остановилась перед кофемашиной и поставила под краник чистую чашку, нажав на «американо». Рядом находился кувшин с водой, как раз для зажатой в ладони таблетки. Сев со стаканом воды и чашкой кофе на свободное место, Саша в первую очередь выпила таблетку. За соседним столиком устроился столичный режиссер – очень приятный мужчина чуть за шестьдесят со своей всегда недовольной ассистенткой. Саша запомнила ее имя – Валентина Петровна. Женщина что-то быстро говорила, тыча коротким пальцем с массивным серебряным кольцом в стопу измятых бумаг.
