Свое произведение, рожденное под впечатлением выставки в память о друге, Мусоргский первоначально озаглавил «Гартман». Лишь позже возникло название «Картинки с выставки». Конечно, очень любопытно сравнить музыкальные «картинки» Мусоргского с оригиналами Гартмана. В этом сравнении отчетливо выступает направленность мысли и фантазии композитора, становится ясно, что именно композитор увидел в том или ином рисунке.
К сожалению, сохранились далеко не все произведения Гартмана, ведь на выставке 1874 года шла распродажа произведений художника. Местонахождение большинства из них неизвестно. Потому до сих пор не исключена возможность находок в частных коллекциях. Мы сейчас располагаем очень немногим. Два рисунка Гартман еще в 1868 году сам подарил Мусоргскому. Это были зарисовки с натуры: «Еврей в меховой шапке» и «Бедный еврей (Старик)» (вариант названия — «Сандомирский [еврей]»). Стасов вспоминал, что «Мусоргский сильно восхищался выразительностью этих картинок». Они воплощены композитором в пьесе «Два еврея, богатый и бедный». Кроме этих рисунков известны еще эскизы театральных костюмов к балету Ю. Г. Гербера «Трильби» — у композитора они ожили в «Балете невылупившихся птенцов», рисунок «Парижские катакомбы (с фигурами В. А. Гартмана, В. А. Кенеля и проводника, держащего фонарь)» — у Мусоргского «Катакомбы», эскиз «Избушка Бабы-Яги на курьих ножках, часы в русском стиле»— у композитора «Избушка на курьих ножках (Баба-Яга)», и наконец, «Проект городских ворот в Киеве. Главный фасад» — у Мусоргского это «Богатырские ворота (В стольном граде во Киеве)». Конечно, остальные рисунки можно было бы мысленно восстановить по описанию гартмановских оригиналов, сделанному Стасовым для первого издания сюиты в 1886 году. Однако эти описания производились им по памяти, спустя двенадцать лет после выставки. И кроме того, при сравнении описаний Стасова с пьесами Мусоргского и данными каталога выставки становится ясно, что музыка Мусоргского оказала на слушателя сильное впечатление и произвела обратное воздействие на зрительную память: сам Стасов иногда «видел» не подлинники Гартмана, а то, что вложил в эти картины Мусоргский.
На деле же рисунки и акварели художника представляли собой большей частью обычные незамысловатые путевые наброски, привезенные из заграничных путешествий,— пейзажи, зарисовки, портреты и сценки из народной жизни разных стран.
В предисловии ко второму изданию «Картинок с выставки» Мусоргского в 1887 году Стасов вспоминает работы Гартмана как «бойкие, изящные наброски живописца-жанриста, множество сцен, типов, фигур из вседневной жизни, схваченных из сферы того, что неслось и кружилось вокруг него — на улицах и в церквах, в парижских катакомбах и польских монастырях, в римских переулках и лиможских деревнях, типы карнавальные à la Gavarni
