— …тебя возьмет уже непобедимый страх, — докончил я и неуверенно предположил: — И он тебя уже берет — ты мне это хотел сказать?
— Еще не страх, — ответил Авель и, глянув в сторону Натальи, поморщился, угнетенный выскребыванием железа мокрым песком. — Не страх, но некоторый неуют… Так, некоторое беспокойство… Пожалуй, легкий дискомфорт. Но он мешает моему уму. Сбивает с толку, я теряюсь, начинаю делать глупости. Тащить сюда из города все ружья — это разве не смешно? И смех, и дурь; Варвара, думаю, права.
Откуда-то над нами послышались глухие голоса.
По лестнице к нам медленно и аккуратно спускались трое: участковый Зубенко и двое незнакомых мне полицейских офицеров. Увидев их, Наталья ополоснула противень и уронила его на береговой песок…
— Клюет? — спросил Зубенко, подходя к нам.
— Не слишком, — отозвался Авель. — Пока никто не клюнул.
— К вечеру поймаете, — пообещал участковый. — А сейчас день, жарко, рыба сонная, и никакого жора.
— И я так думаю, — согласился Авель.
Зубенко шумно вздохнул и сказал, ни на кого не глядя:
— Вот; хлопцев до вас привел; сообщить вам что-то хотят. Не очень хорошая информация.
Авель опустил удилище на песок и встал. Я остался сидеть, не выпуская свою удочку из рук. Наталья, застыв, глядела куда-то вверх, будто что-то высмотрела над обрывом… Один из офицеров шагнул к воде, поглядел вдаль, заслонив рукой глаза от солнца, и сказал:
— На том берегу видели зеленых, как нам доложили, человечков. Вот ведь как… Так что просим вас всех быть внимательными… Наберите, если вдруг что, пана Зубенко. Он говорит, что его номер у вас есть.
— Звычайно, у них есть, — подтвердил участковый.
— Как их видели? — спросил я, обернувшись. — Они что, плохо прятались?
— Они не прятались, — ответил мне второй офицер. — Просто пришли и попросились на ночлег. Утром ушли.
— Кто же их пустил? — спросил Авель.
Наталья, подхватив противень, побрела по песку к лестнице — и шла она так устало, как если б только что не один противень отскребла, а всю железную посуду базы.
— Люди пустили, — ответил Авелю Зубенко. — Они у нас добрые, а те — не вооружены и заплатили; чего и не пустить?
— Предупредили, спасибо, — сказал Авель, вновь сел на складную табуретку, поднял с берега удилище, закинул снасть и замер в ожидании — не поклевки, как я понял, но лишь того, когда нас наконец оставят у воды в покое. Я глянул вдаль, на другой берег, растворенный в сизо-бурой знойной дымке, и не увидел ничего.
