Цердик вне себя. Он твердит:
— Выйдите и сражайтесь! Трусы! Воры! Померяемся на мечах!
Но я не отвечаю.
Так продолжается до заката. Я иду к Артуру и спрашиваю, что делать дальше.
— Мы долго ехали, — отвечал он, — и нуждаемся в отдыхе. Скажи Морканту, мы ложимся спать, пусть не шумит.
Кай зашелся от смеха, вспоминая эту дерзость.
— Итак, я возвращаюсь на стену и передаю Морканту слова предводителя. Доволен он, Пеллеас? Да ничуть! Визжит, как резаный поросенок. Так ярится, что собственные воины хохочут, а это еще пуще злит его. А чего Моркант ждет? Мы оставляем его на ночь, а на следующее утро я вновь иду его проведать. Он не спал, злой как черт, с красными глазами.
— Вы не оставили мне выбора! — вопит он. — Я взял в осаду собственную крепость.
И впрямь, его люди выстроены под стенами, словно хотят отрезать нам путь к отступлению.
Он думает, что перехитрил нас, но, когда я рассказываю об этом Артуру, тот лишь смеется и велит принести факел. Мы выходим во двор, и предводитель поджигает одну из сараюшек. Веришь, Пеллеас? Я рассказываю чистую правду.
Когда пламя разгорается, Артур говорит:
— А теперь пошли посмотрим, заговорит ли Моркант учтивее со своим слугой, не то острый язык может стоить ему дворца.
Так мы и поступаем.
Артур кричит со стены:
— Приветствую тебя, мой король. Слышал я, будто ты меня звал. Прости, у меня много забот, то одно, то другое.
И так он это говорит — ну просто сама вкрадчивость.
— Не думай избежать наказания, мальчишка! — вопит Моркант.
— Будь ты хоть пащенок Аврелия, хоть нет, торчать твоей голове на пике на том самом месте, где ты сейчас стоишь.
Старый дурак дошел до белого каления, и я уже подумываю, не совершили ли мы большую ошибку. Кое-кто из бойцов сжимает мечи и тихо переговаривается, но их можно простить, они еще не знают Артура. Однако положение и впрямь опасное.
— Это и есть твое хваленое гостеприимство? — спрашивает Артур.
Ха! Все в порядке, и он это знает!
Кай загоготал, потом, довольно потерев руки, продолжил:
— Ну так вот, из двора начинает валить дым. Моркант видит это, видит факел у Артура в руке — тот так и вышел с факелом на стену — и вопрошает:
— Что ты там натворил? Что горит?
— Кто-то неосторожно уронил факел, — говорит Артур. — Очень жаль, потому что теперь я не знаю, где буду нынче спать.
Это при том, что день только-только брезжит. Видел бы ты Морканта в эту минуту — редкое зрелище.
— Мой дворец! — визжит Моркант. Лицо его уже черно от гнева.
