- Если ты будешь распускать руки, я опозорю тебя на весь клуб.
Пашка моментально убрал руку.
Посидел еще минут пять. Потом наклонился к Насте и тоже шепотом сказал:
- У меня сердце разрывается, как осколочная граната.
Настя тихонько засмеялась. Пашка опять начал искать ее руку. Настя обратилась к Гене:
- Дай я пересяду на твое место.
- Загораживают, да? Эй, товарищ, убери свою голову! распорядился Пашка.
Впереди сидящий товарищ "убрал" голову.
- Теперь ничего?
- Ничего, - сказала Настя.
В зале было шумно. То и дело громко смеялись. Пашка согнулся в три погибели, закурил и стал торопливо глотать сладкий дым. В светлых лучах отчетливо закучерявились синие облачка. Настя толкнула его в бок:
- Ты что?
Пашка погасил папироску... Нашел Настину руку, с силой пожал ее и, пригибаясь, пошел к выходу. Сказал на ходу Гене:
- Пусть эту комедию тигры смотрят.
На улице Пашка расстегнул ворот рубахи, закурил. Медленно пошел домой.
Дома, не раздеваясь, прилег на кровать.
- Ты чего такой грустный? - спросил Ермолай.
- Да так... - сказал Пашка. Полежал несколько минут и вдруг спросил:- Интересно, сейчас женщин воруют или нет?
- Как это? - не понял Ермолай.
- Ну как раньше... Раньше ведь воровали?
- А-а! Черт его знает! А зачем их воровать-то? Они и так, по-моему, рады, без воровства.
- Это конечно. Я так просто, - согласился Пашка.
Еще немного помолчал. - И статьи, конечно, за это никакой нет?
- Наверно. Я не знаю, Павел.
Пашка встал с кровати, заходил по комнате. О чем-то сосредоточенно думал.
- В жизни раз бывает восемна-адцать лет, - запел он вдруг.
- Егорыч, на рубаху. Сэнк-ю!
- Чего вдруг!
- Так. - Пашка скинул вышитую рубаху Прохорова, надел свою. Постоял посреди комнаты, еще подумал. - Сфотографировано, Егорыч!
- Ты что, девку какую-нибудь надумал украсть? - спросил Ермолай!
Пашка засмеялся, ничего не сказал, вышел на улицу.
Была сырая темная ночь. Недавно прошел хороший дождь, отовсюду капало. Лаяли собаки. Тарахтел где-то движок.
Пашка пошел на РТС, где стояла его машина.
Во дворе РТС его окликнули.
- Свои, - сказал Пашка.
- Кто свои?
- Холманский.
- Командировочный, что ль?
- Ну.
В круг света вышел дедун сторож, в тулупе, с берданкой.
- Ехать, что ль?
- Ехать.
- Закурить имеется?
- Есть.
Закурили.
- Дождь, однако, ишо будет, - сказал дед и зевнул. - Спать клонит в дождь.
- А ты спи, - посоветовал Пашка.
- Нельзя. Я тут давеча соснул было, дак заехал этот...
Пашка прервал словоохотливого старика:
