- А год?
- Две тысячи двадцатый!
- Сегодня две тысячи двадцать второй, - тяжело вздохнула леди и повернулась к своему напарнику.
Вот кошмарный язык! Когда медленно разговаривают и тянут слоги – красиво, но стоит перейти на быструю речь – абзац. Как будто каши в рот набрали и болтают с набитым ртом. Причем слова сливались друг с другом так, что смысл ускользал напрочь.
Подозрительный врач заметил мою гримасу и подвинулся ближе. В серых глазах светилась жалость.
- Голова болит? Кружится?
- Не особо.
Он протянул мне руку.
- Артур Гаррисон.
Я машинально её пожала.
- Ва... дим.
Дедушка был Вадимом, папка так хотел сына назвать, но родилась я. Родители не придумали ничего лучше, чем назвать меня Валентиной. Быть Валькой еще и в коме? Вот уж дудки!
Артур погладил меня по голове.
– Не волнуйся, полиция обязательно найдет твоих родных. Ты здорово знаешь английский язык. Где ты так его выучил?
- В школе... Наверное.
Гимназии с языковым уклоном, если точно. А потом был предмет в университете, а потом еще были дополнительные курсы. Матушка всегда мне говорила, что языки в жизни пригодятся каждому. Вот и пригодилось. Хотя, может, как раз из-за этого мне чудится Лондон?
- А где я буду жить? - спросила я.
- Пока ищут твоих родителей, в специальном заведении.
- В приюте?
- Не волнуйся, я там часто бываю по работе.
- Что-то как-то мне не успокоилось и не захотелось ехать в приют, где часто бывают по работе врачи, - заметила я.
Артур улыбнулся.
- В любом случае сначала ты будешь лечиться. Может быть, твои родные найдутся, пока ты здесь?
- Может быть...
- А пока устраивайся поудобнее, сейчас принесут обед.
Кормили тут неплохо. Традиционной английской кухней можно было наслаждаться. Не понравился только молочный пудинг. Еще в душе, куда меня загнали после осмотра, не было горячей воды. Холод я, конечно, ощутила слабо, но сам факт! Не безобразие ли? Хотя о чем я? Это же кома.
После отбоя в палатах резко выключили освещение. Я легла под тонкое одеяло, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Из наступившей тишины, которую нарушало только сопение соседей, вылетел тонкий, едва уловимый, словно лесное эхо, писк приборов. Я сначала вскинулась, но звук сразу пропал и возобновился лишь тогда, когда глаза оказались снова закрытыми. До меня дошло – это аппарат жизнеобеспечения оттуда, из реальности.
В надежде, что проснусь уже в родной больнице, я провалилась в сон. Надежды оказались бесплодными. И на следующий вечер, и на последующий тоже.
