Для понимания сути описываемого конфликта очень важно проводить четкую грань между переживаниями вины и стыда.
Вина связана с осознанием человеком того факта, что он поступил «плохо» или «неправильно» – кого-то обидел, кому-то нанес ущерб, ущемил чьи-то права, совершил поступок, идущий вразрез с социальными или моральными нормами. Чувство вины, в отличие от стыда, не затрагивает личности в целом и связано с конкретными ее поступками. В этом контексте можно говорить о так называемой репарации вины, то есть поступке, который может загладить вину и возместить причиненный ущерб. Если я обидел человека, то могу принести свои извинения, если разбил чужую тарелку – купить новую. Если годами не приезжал к собственному ребенку – приехать, поговорить с ним о произошедшем и о своих чувствах, проводить с ним время, искать контакт, восполнять упущенное, насколько это возможно в нынешней ситуации. Вина – это то, что поддается исправлению. В жизни мы чаще реагируем на собственную и чужую вину не в конструктивном, «взрослом» ключе, изыскивая возможности для репарации, а наказываем себя или других – тех, кто, по нашему мнению, виноват. Месть также служит орудием наказания. Наказать – это причинить как минимум равноценный (или с процентами) ущерб тому, кто виноват.
Помню случай из моего детства. Мы жили в коммунальной квартире; на общей кухне стояли два цветка в горшках – наш и соседки, симпатичной женщины лет тридцати пяти (она мне казалась настоящей красавицей). Однажды моей маленькой сестренке пришла в голову мысль поэкспериментировать с тем, оставляет ли ее ноготь след на листе алоэ (это был цветок соседки, на котором она оставила несколько следов своих ногтей). Когда на следующий день я вышла на кухню, то увидела ряд симметричных надрезов, сделанных ногтями, на листе уже нашего растения. Это была месть. «Ты испортила ему лист, вот и я сделала то же самое», – спокойно сказала сестре соседка – в ее голосе все-таки пробивалось затаенное торжество. Помню собственное чувство недоумения: ведь можно было просто поговорить, и сестренка, конечно, извинилась бы. Фактически соседка своим поведением сообщила следующее: «Ты виновата и наказана за это» (кроме этого, ее поведение, несомненно, содержало ряд посланий моим родителям).
В отличие от вины, стыд связан с переживанием «неподходящести», неуместности собственной личности – для данной конкретной ситуации или для этой жизни в целом. Это переживание мучительной неловкости, собственного несоответствия; это желание сгореть или провалиться сквозь землю, исчезнуть – все что угодно, но только чтобы тебя здесь не было. Мне очень близка мысль о том, что источником переживания стыда является ситуация невзаимности: ребенок тянет руки и подается телом навстречу матери, ища ее взгляда, он весь в этом «Я раскрыт тебе, я ищу контакта с тобой!», и, если мать демонстрирует явно невзаимную реакцию, например, смеется над ним (или оказывается, что это вовсе не мать, а кто-то другой, похожий на нее), ребенок прячет лицо, отворачивается и замирает (или заливается слезами). Таким образом, если вина символизируется в словах: «Я плохо поступил в том-то и том-то», «Я плохо сделал», то стыд – в словах: «Я плохой». Репарировать стыд (уменьшить ощущение стыда) невозможно. Это одно из самых труднопереносимых, болезненных переживаний.
