Барон Тенрик Эслинг сам встречал гостей во дворе замка. Воины украдкой оглядывали его крепкую, дородную фигуру, казавшуюся вовсе необъятной из-за длинной меховой накидки, и перемигивались: сразу видно, здесь не голодают, а значит, можно будет отдохнуть от однообразной походной еды. Вблизи Эслинг оказался старше, чем думал Ардерик. Зная, что барон принял титул восемь лет назад, он ожидал увидеть ровесника, но Эслингу на вид было не меньше сорока.
— Легка ли была дорога, почтенный Ардерик? — приветствовал барон, безошибочно угадав его среди воинов. Говорил он неторопливо и нарочито правильно, как часто говорят чужеземцы, но чисто — в его речи не было и следа северного выговора.
— Добрались как на крыльях. — Ардерик нетерпеливо обежал взглядом двор, задержался на слугах, принимавших лошадей. — Что у вас, всё спокойно? Войско уже здесь?
— Неужели у южан принято говорить о делах на пороге? — чуть улыбнулся Эслинг. — Отдохнёте с дороги, отужинаете, там и побеседуем под кубок доброго вина… Элеонора с утра хлопочет…
— Но вы успели собрать воинов?
— Почтенный Ардерик, — Эслинг развёл руками и забавно колыхнулся всем телом, — мы получили известие о вашем приезде только накануне…
— Накануне? Но первых голубей выпустили ещё в прошлом месяце!
— Вероятно, местные жители сочли их привлекательным деликатесом. Здешние земли не очень-то щедры… Но что же мы стоим! Идёмте за стол. Ни о чём не беспокойтесь. Будут вам и воины, и всё, что скажете.
Обед состоял из наваристой рыбной похлёбки и баранины с кислыми местными ягодами. В просторной столовой было полутемно, и десятки свечей не могли рассеять мрак в углах. На юге давно строили замки по новой моде — лёгкие, полные воздуха и света, со стрельчатыми окнами и высокими потолками. Эслинге же был массивным, толстостенным, с небольшими окнами и низкими сводами, чтобы удержать тепло. Сквозь свежую побелку стен проступали швы, и было видно, что первый этаж сложен из крупных и едва обработанных валунов, а уже выше идёт ровная каменная кладка. Толстые столбы, сплошь покрытые резьбой, уходили вверх, в дымный сумрак, где угадывалась галерея. По имперским обычаям там должны были сидеть музыканты, однако в столовой слышался только стук ножей и безостановочно работающих челюстей.
На миг Ардерику показалось, будто он расслышал на верхней галерее торопливый стук шагов и шелест платья. Но поднимать глаза не стал — в темноте все равно ничего не разглядеть, да и слух в таком шуме мог подвести.
