— Открывай и сразись со мной! — дребезжащим голосом завёл рыцарь.
— Зачем мне с тобой сражаться? — спросил Дракон через окошечко.
— Я сражусь с тобой, чудище, — героическим тоном объявил рыцарь, — и освобожу похищенную тобой принцессу!
Мужчина поморщился на «чудище» и поскрёб затылок. Выходило явное недоразумение: слухи о похищенной принцессе, видно, дошли до рыцаря с опозданием. Стоило бы отворить дверь и разъяснить неудачливому визитёру, что тот явился впустую, но Дракон медлил. Разумеется, не из страха перед рыцарем или нежелания сражаться — просто от рыцаря немилосердно смердело, и хотелось поскорее от него отделаться. Дело в том, что рыцари непременно носили под доспехами луковицу — в качестве амулета, что само по себе пованивало, а у стоявшего на пороге рыцаря, должно быть, луковица и вовсе сгнила: вонь от неё окружала рыцаря плотным облаком. Что творилось в этот момент с чувствительным носом Дракона!
Менестрель, услышав шум, отложил книгу (довольный, что не пришлось дочитывать про очередного Родерика, кажется тоже Рыжего, но ещё и Смелого, причём уже XVI) и спустился вниз.
— Что тут происходит? — удивился он страдальческому виду Дракона.
Луковый рыцарь между тем твердил своё, и юноша понял, что явился тот за вздорной принцессой. Не понял только, отчего Дракон до сих пор не прояснил это недоразумение. Запах он тоже почувствовал, но отвращения к нему не испытывал: у людей обоняние устроено не так, как у драконов.
— Нет тут никакой принцессы, — заявил менестрель, подходя к окошечку, — она давно уже к родителям вернулась.
— Лжёшь, чудище! — завопил луковый рыцарь. — Подъезжая, я видел, как томится в башне принцесса!
Дракон и менестрель удивлённо переглянулись. Тут же глаза юноши заблестели, он расплылся в улыбке и показал Дракону пальцем на себя. Рыцарь сослепу принял менестреля за принцессу! Дракон накрыл рот ладонью, с трудом сдерживая смех, и знаками показал менестрелю, что надо бы сказать об этой ошибке луковому рыцарю. Но юноша возразил страшным шёпотом:
— Погоди, господин дракон! Есть у меня идея получше.
Правда, озорной блеск в глазах с этим шёпотом не вязался, и можно было предположить, что менестрель задумал какую-то шутку.
— А что же ты собираешься делать с принцессой, если мы тебе её отдадим? — спросил менестрель в окошечко.
— Как это что? — даже растерялся рыцарь. — Разумеется, увезу её с собой, женюсь на ней и получу полкоролевства в придачу.
— А не отступишься от своих слов?
