-- Погодите, погодите, -- сказал Свиридов. -- Давайте разберемся: вы были знакомы с моим сыном? С Игорем Свиридовым.
-- Была знакома... Я знала его. Но дружил он не со мной, а с моей подругой, тоже на почте работала.
-- Значит, это не его сын?
-- Откуда?!
-- А чей же он тогда сын?! -- заорал Костя.
-- Костя, -- сказал отец. -- Не ори. Ну, выяснили? Все, значит, в порядке... Извините, что зря побеспокоили.
-- Да ну что!.. -- сказал Свиридов по-доброму. -- Дело разве...
-- Да врет она! -- опять закричал Костя. -- Не хочет гово-рить: договорились с этим Игорем!
-- Не ори, Костя! -- тоже повысил голос отец. -- Чего орать-то? Извините, -- еще раз сказал он Свиридову. -- Мы, конечно, переживаем тут, поэтому и...
-- Нет, -- обратился Свиридов к Алевтине, -- может быть, правда, вы что-то скрываете? Может быть, Игорь...
-- Да ни с какого боку! -- сказала Алевтина. И даже за-смеялась. И пошла в комнату. -- Господи!.. -- сказала она там сама себе. Она, как стала матерью, сразу как-то поум-нела, осмелела, часто баловалась со своим Антоном и смея-лась.
-- Ну что же... -- Свиридов повернулся к Косте. -- Я мо-гу быть свободен?
Костя, миновав его, молча прошел на кухню. И заорал оттуда что было силы:
-- Все равно дознаюсь! Доз-на-а-ю-усь!
-- До свидания, -- вежливо сказал Свиридов.
Отец молча кивнул.
Свиридов ушел.
-- Не я буду, дознаюсь! -- еще раз крикнул Костя сры-вающимся голосом. Он плакал. Он устал за этот день... Очень устал и изнервничался. -- Други игрищ и забав на-шлись мне... Паразиты.
-- Ладно, Костя, -- мирно сказала мать. -- Не переживай. На кой он черт нужен, такой отец... если и найдется! Что, са-ми, что ли, не прокормим? Прокормим.
-- Никто так не делает, -- возразил Костя, вытирая сле-зы. -- Кто так делает!
-- Ну не делают!.. Сплошь и рядом. Садись поешь вон... а то бегаешь, как сыщик, с лица опал даже. Что ты-то пере-живаешь?
Костя присел к столу склонился на руку и задумчиво смотрел в окно, во двор. Еще надо выходить вечером объяс-няться с этим... с усатым, думал он. Возьму нож и пойду -- пусть сунутся.
-- Не переживай, Костя, -- сказала мать, ставя ему мис-ку со щами. -Сами вырастим.
"Не нож, а гирьку какую-нибудь на ремешке, -- решил Костя. -- За нож самому попадет, а с гирькой... на гирьку они тоже не очень кинутся".
-- Други игрищ и забав, -- еще сказал он. Он где-то услы-шал эти слова, они ему понравились: в его сознании все косматые выстраивались под этой фразой, как под транспарантом, -- в колонну не в колонну даже, а в кучу довольно нахальную и бессовестную.
