Мой соперник по поединку использовал нож с длинным — около двенадцати тун — клинком. Туна примерно соответствовала земному дюйму, поэтому нож больше напоминал кинжал или даже тесак — мощный, широкий, тяжёлый. Этим ножом-тесаком обвиняемый, как следовало из приговора, искромсал на части пятерых человек — семейную пару, их двух детей и случайного свидетеля преступления.
Против такого оружия я мог выбрать укороченный меч или, скажем, топор, но в результате взял то, что привычнее — ту самую МСЛ, с которой прибыл на Флору и которой отмахивался от дружинников барона Асталиса. И, как оказалось, не прогадал, а мои хозяева проинтуичили. «Боевую лопату» внесли в список доступных вооружений всего неделю назад, и она, по словам Перекки, сразу стала хитом. Многим ценителям поединков тут же захотелось посмотреть на неё в условиях реального боя, так что сегодня трибуны «Судейской» были забиты уважаемыми людьми под завязку, некоторые даже в проходах стояли.
— Не подведи, — ещё раз предупредил меня владелец кудуса перед выходом на площадку. — Я на тебя двадцать рехинов поставил…
Арена для схваток представляла собой круг диаметром тридцать тян, усыпанный мелким песком и огороженный металлической сеткой. Площадку освещали мощные электрические фонари, лица зрителей терялись в потёмках.
На зрителей я не смотрел. Всё внимание было приковано только к противнику — долговязому детине с рыжими всклокоченными волосами. Арбитр на площадке отсутствовал.
Первые же секунды боя показали мне: «а» — что соперник настроен решительно, и «б» — что нож, даже такой большой, против сапёрной лопатки не катит, как и понты.
Как только я вошёл в круг, рыжий рванулся ко мне. Видимо, хотел завершить дело сразу, одним ударом. От двух его выпадов я уклонился, два отбил полотном МСЛ. После этого мы стали кружить по арене, изыскивая возможность атаковать.
Долговязый неплохо владел техникой ножевого боя — быстро вертел клинком, пытаясь достать мои руки и ноги, резко меняя направления ударов и не давая расслабиться. Длина лопатки позволяла пока держать его на расстоянии. Любое, даже самое незначительное ранение привело бы к кровопотере, а значит к усталости и падению концентрации. В мои планы слабеть от ран не входило. А вот устроить из поединка шоу — почему бы и нет?
Прощупав оборону противника парой тычков и захватов, я приступил к делу и больше минуты попросту издевался над долговязым — выворачивал ему руку с ножом уступами лезвия, бил плашмя по коленям, срезал острием шкурку в районе плеч и локтей, а после, когда зрители уже начали хлопать и улюлюкать, зашёл ослабевшему рыжему за спину и силой шарахнул по сухожилиям. Соперник упал на колени и выронил нож.
