— А ты всегда выполняешь свои обещания? — поинтересовался «третий» с точно такими же интонациями, как и Паорэ.
— Стараюсь, — развёл я руками.
Гас дёрнул щекой, потом ещё раз взглянул на «шершавого»…
— Лично мне он ничего плохого не делал. Но я б его кокнул. На всякий случай. А вообще… делай как знаешь, — махнул он рукой. — Только учти. Если отпустишь его, петлять нам придётся долго.
— Я знаю…
Мы вернулись к карете.
— Закончили?
— Закончили, — отозвалась первой бывшая труженица секс-индустрии.
— Да, господин, — склонился в поклоне Нуний.
Я мельком глянул на аккуратно разложенные вещи и вновь повернулся к «шершавому».
— Значит, так. Как я и обещал, мы тебя не тронем.
Сказал и пристально посмотрел на тощего.
Странно, но никакой радости я в его глазах не заметил. Скорее, наоборот, судя по «морде лица», он ощущал себя бредущей на бойню коровой.
— Короче, можешь возвращаться к своим. Держись колеи́, тогда не заблудишься, — указал я на след от колёс. — Всё. Бывай.
Бывший помощник Салватоса неожиданно бухнулся на колени. Теперь в его взгляде плескался ужас. Помилованный и освобождённый, он, похоже, пребывал в полном отчаянии. И я совершенно не понимал, почему?
— Не надо, милорд! Не губите! Прошу вас!
Рухнувший ниц Нуний буквально распластался передо мной.
Я, обалдевший от подобной реакции, попытался было отшагнуть-отстраниться, однако несчастный попросту обхватил мои сапоги, прижался щекой к голенищу и зарыдал в голос:
— Не отправляйте меня обратно! Меня там все ненавидят! Меня обвинят в предательстве, будут пытать, а потом убьют. Я не хотел… то есть, я не хотела быть мальчиком, но меня сделали. Мои родители умерли, а меня продали господину наместнику. Он надо мной издевался, обещал, что отдаст на потеху в кудус. Все надо мной издевались, считали подлизой и неженкой, а я просто боялась и не хотела быть мальчиком. Не отправляйте меня в Ландвилий, милорд! Умоляю! Лучше сразу убейте! Сделайте это здесь! Прошу! Я не вернусь! Я… Я… Нет… Не надо! Мило-о-о-орд!..
Он… или, скорее, она… или всё-таки он… перестал причитать и теперь просто трясся и всхлипывал у меня в ногах, словно бы я и вправду мог чем-то помочь.
— А может, возьмём её, а? — еле слышно попросила Паорэ. Жалобно, прямо как за себя.
Я посмотрел на Гаса. Тот молча пожал плечами: мол, сам заварил эту кашу, сам и расхлёбывай.
— Ладно! Уговорили. Пусть едет с нами…
