Сказать, что обычные граждане терпеть не могли этих переделанных баб, значит, ничего не сказать. Тем не менее, среди городских богачей, чиновников и старших военных считалось хорошим тоном нанимать себе охрану именно из «шершавых». И в этом не было ничего удивительного. Две «маргинальные» группы, которых не любят во всех мирах и во всех временах — и Флора, как и Земля, здесь не исключение — просто не могли не «сотрудничать». Ведь при любом неблагоприятном раскладе народный гнев, в первую очередь, направлялся — или на захребетников-богатеев, или на уже «доставшие» всех меньшинства…
Из кудуса я не выбирался целых пять дней. Впрочем, не только я. Даниста запретил выходить в город всем «честным убийцам». И это было разумно. В Ландвилии «убийцы» являлись, наверно, единственными, кого «шершавые» старались не задирать. Беспредел с нами не проходил. Нам, по большому счёту, терять было нечего. Каждый наш бой мог оказаться последним, а с кем надо драться и где — без разницы. И в той обстановке, что сложилась в Ландвилии после убийства Барзиния, любая даже самая мелкая стычка между нами и ими легко могла перерасти в большое побоище. Поэтому все данисты во всех кудусах решили не рисковать.
Новости, что творится снаружи, мы получали от вольнонаёмной прислуги и приходящих скрасить наш суровый досуг проституток. Паорэ, кстати, за эти пять дней в нашем кудусе ни разу не появилась. Или «работала» в эти дни в других гладиаторских школах, или, что вероятнее, она сейчас тоже находилась под подозрением, и из борделя её просто не выпускали. Хотя, если честно, именно с ней я пообщался бы с большим удовольствием. Причём, не только интимно. Болтать ни о чём ей, как мне показалось, нравилось не меньше, чем трахаться.
Во время последней встречи она, сама того не замечая, рассказала мне об очень многих ранее неизвестных вещах, и её чисто женский взгляд на жизнь в княжестве прекрасно дополнял уже сложившийся в моей голове чисто мужской. Мало того, в ту ночь, уже под самый конец нашего затяжного «марафона», когда усталость почти пересилила страсть, Паорэ вдруг выдала несколько весьма любопытных мыслей, которые по моему разумению ну просто никак не могли появиться у любвеобильной и глупенькой шлюхи…
Режим самоизоляции даниста отменил только на шестой день, видимо, посчитав, что напряжение на улицах спало и «честных убийц» можно выпускать в город. Вырвавшиеся «на свободу» бойцы тут же устроили несколько небольших потасовок с «шершавыми», но до смертоубийств дело всё-таки не дошло. Спонсорам той и другой стороны это было не нужно, и уж тем более это было не нужно городу. Виновных в смерти Барзиния пока не нашли, любой пустяковый конфликт мог закончиться бунтом, поэтому городская стража стремилась пресекать беспорядки сразу, в зародыше, кто бы их ни организовывал.
