А был ли случай, когда Вас потряс подчиненный!
— Ну, не то, чтобы потряс, но растрогал почти до слез. Зима, ночь. Срочный вызов в порт, на сорок первый кран. Как сейчас помню, французский кран «Кайяр». Прибегаю на причал — шум, гам. Что стряслось? Поворота, кричат, нет! Поворота нет! Идет выгрузка из трюмов апельсинов. С этим продуктом мы еще не работали: 1957 год, первый пароход с апельсинами из Марокко, ответственное дело. тут вдруг Представляете? Кричу наверх: он мне сверху: «Ползи сюда, Тутсправлюсь…» Ну, я полез. Поднялсяша мне, — в машинное отделение, там наНа плитке лежали три апельсина. Они былии Паша подогревал их, чтобы угостить меня. Этоапельсины в моей жизни. Вот такой веселый
«ЭКО»: — А поворотный механизм починили!
— У меня есть подозрение, что он и не ломался. Как только я приступил к поеданию апельсинов, механизм тут же заработал, и вопли внизу прекратились.
«ЭКО»: — Приходится ли Вам сегодня бывать на заводах! Я имею в виду не заводские дома культуры, а посещение цехов.
— Довольно часто. На днях я вернулся из Нижнего Тагила, где выступал с концертами. Я попросил свозить меня на завод и там мне показывали прокатный цех. Разве можно упустить такую возможность! Мне все интересно: машины, техника, разговоры с рабочими. Эти встречи дают много. Видишь успехи, видишь и нелепости. Современный прокатный стан приводится в действие паровой машиной демидовских времен. Как же так, почему? Всегда поражаюсь устаревшему оборудованию, на котором умудряются делать важные вещи.
Михаил Михайлович, не замечали ли Вы связь между отношением коллектива к юмору, сатире и положением дел на предприятии!
— Зависимость четкая. Выступая на каком-либо заводе, я по реакции зала могу сказать, как здесь идут дела. Если люди раскованы, чувствуют себя непринужденно, они, скорее всего, и трудятся хорошо. Если же подчиненные озираются на директора, смотрят на него жуткими подхалимскими глазами, ждут его реакцию (он засмеялся — и они, как по команде, начинают смеяться), если картина такая, то почти уверен: дела на этом заводе идут скверно… Ничего, что я отвечаю на ваши вопросы серьезно? Я ведь не «юморыст», не весельчак, я — нормальный человек. Вы задаете серьезные вопросы — я серьезно отвечаю. Вас это устраивает?
