Я заставила себя шагать ровно, открыла дверь в свое жилище и включила свет.
— Феникс, ты можешь отдохнуть здесь, пока мы вымоем и подготовим твою комнату в другой квартире. Надира устроит тебя со всеми возможными удобствами.
— Спасибо, — ответила иномирянка.
Я достала из кармана лекарства и график лечения Феникс и вручила их Надире.
— Теперь я покажу Тэду и Брейдену соседнюю квартиру.
Надира кивнула, а оба иномирца двинулись вслед за мной к следующей створке. От одного вида дверной ручки я ощутила абсурдное напряжение, но постаралась проговорить спокойно:
— Эта квартира принадлежала Ханне до того, как ее поймали на воровстве и переселили вниз.
Тэд нахмурился.
— Почему Ханна получила квартиру больше твоей?
Я пожала плечами.
— Она хотела больше места, а меня это не настолько волновало, чтобы спорить. Здесь никто не был шесть лет, поэтому я думаю, что потребуется серьезная уборка.
— Я могу этим заняться, — оживленно предложил Брейден. — На Адонисе я работал уборщиком.
Я взглянула на него в замешательстве.
— Я думала, ты работал пилотом.
— Так и есть, но самолеты похожи на порталы. Старые ломаются, и даже на Адонисе нет технологий, чтобы построить новые. Работы для пилотов с каждым годом все меньше, а если мы когда-нибудь доберемся до Зевса, я сомневаюсь, что для меня найдется самолет. Я подумываю научиться уходу за больными.
— Это очень хорошая идея, — согласилась я. — Ты великолепно себя проявил, помогая Надире присматривать за Феникс.
Я потянулась к дверной ручке, и меня накрыло воспоминание об одном тяжелом дне. Ханну поймали на воровстве драгоценных лекарств, хранившихся здесь, на шестом этаже. Я точно помнила плаксивые ноты в ее голосе, когда она говорила, что это глупое недоразумение.
Ханна была моей лучшей подругой, поэтому я поверила в ее версию истории и попыталась переубедить Доннела. Но он остался непоколебим, лишив Ханну доступа на шестой этаж и приказав ей переселиться вниз.
Ханне даже не дали времени забрать из квартиры вещи. Я стояла в этом коридоре, беспомощно глядя, как Доннел и два его офицера зашли внутрь и появились через несколько минут с ее пожитками, распиханными по мешкам.
Когда они ушли, я зашла в грустную опустевшую квартиру и какое-то время стояла, молчаливо горюя из-за несправедливости отца, а затем развернулась и вышла. Я в бешенстве хлопнула за собой дверью и с тех пор ее не открывала.
Почему я не догадалась, что тогда произошло нечто до ужаса неправильное? Почему не поняла, что Ханна могла быть мне настоящей подругой в лондонском детстве, но теперь работала на Изверга? Почему оставалась предана Ханне следующие шесть лет, веря ее отравляющей лжи о Доннеле?
