Хозяин, ну что вы? К чему этот укоризненный взгляд?! И вообще – прошу принять во внимание: она взяла и без спросу, без разрешения перешла со мною на «ты»! Как это понимать?.. Все, все, ладно, я умолкаю… Говорите дальше! Собака будет молчать… Вам же, двуногим, все здесь позволено. Человек как-никак венец мироздания, шедевр божественной мысли! Так ведь?! Ха-ха-ха!
Хохот Ламассу слышен, наверное, на окраинах Города. Подожди, Иненна, не отвечай, это тебя недостойно! Стоит ли поддаваться эмоциям? Нет, давай по-другому…
Один: вздохни глубоко – так глубоко, насколько только возможно, и пусть морозный воздух наполнит тебя изнутри. Ты всего лишь сосуд, пустой сосуд без единого признака жизни. В этом твоя сила. Два: почувствуй, как расслабляется уставшее, немощное, многострадальное тело. Ты совсем близко! Три: вместе с дыханием возвращается жизнь – чистая, прозрачная, без всякой примеси гнева. Взгляни: окружающий мир стал спокойнее и светлее.
Вот и все! Клокочущая ярость и дерзкий собачий смех смиренно растворяются в вечности. Снегопад утихает; кажется, близится оттепель… Ах, как красиво блестят глаза Настоата!
– Не обращайте внимания, Иненна! Ламассу порой не прочь пошутить, вот и перегибает палку. Итак, на чем мы остановились? Ах да, на моих чувствах!
– Именно… Расскажите, что вас гложет? Кем вы себя ощущаете? И что думаете о погибшей девушке?
– Я о ней не думаю вовсе. С чего бы? По правде говоря, думал в Больнице, и достаточно много, но лишь когда был слаб и бессилен… Однако сейчас, с высоты новообретенной свободы, я понимаю, что то были мысли не о ней, не о девушке, а о себе самом; то был мой собственный, личный, весьма хитрый, ловкий и изворотливый страх, коварно скрывавшийся под личиной заботы о ближнем. Как видите, я предельно честен – а знаете почему? Все по той же причине: во мне нет страха; он испарился. Я здоров, как никогда прежде.
Последние дни я только и делал, что задавался вопросом: что такое есть я и почему здесь оказался? Вам, наверное, трудно поверить, но Ламассу порой бывает жутко неразговорчив – постоянно спит, грызет косточку и думает о чем-то своем. А Нарохи и вовсе нелюдимы – завидев меня, бегут, скрываются в сонных лощинах. В общем, скучно, Иненна, здесь очень и очень скучно… Вот и приходится развлекать себя рассуждениями о всяческой ерунде.
Хотите постичь мой образ мыслей? Проникнуть в болезненный разум? Извольте! Я приоткрою дверь – хотя не уверен, что увиденное придется вам по душе. Но для нужд следствия… Разве могу я отказать?
