А вот третий мужик – с ним беда… Если прав Йакиак, и его действительно растерзали, то уж точно не ножом и не камнем. И что же тогда получается? Три разных орудия преступления. О чем это говорит? Ну, ну, думай – ответ совсем рядом! Он очевиден… Точно! Точно… Это значит – как минимум двое убийц. Банда? Не похоже… Но как же тогда? А черт его знает!
Ладно, пока не уснул, надо записать эту идею… Какую? Господи, какую идею?.. Что за напасть – похоже, забыл. Вылетело из головы… А, нет! Вспомнил: идею о нескольких возможных убийцах. Тааак, вот и готово! Как протрезвею, попробую развить эту догадку.
Последний глоточек… Тяжко. Хочется спать… Надо бы поставить сюда походную кровать или раскладушку, а то после кресла по утрам обычно ломит всю спину.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Вспомнилось… Красиво!
Лампы погасли. Как у нас тихо… Свежо… Кажется, дует ветер. Я помню, это уже было когда-то – все мы в Городе живем только прошлым…
Я чувствую, как пахнет деревом и цветущей сиренью. Да, я еще сплю; я в мягкой, уютной кровати… На мне пижама, любимый брелок и бабушкины шерстяные носки… Вот я и дома. В соседней комнате мама готовит яичницу – Боже, какой аромат! Скоро уже завтрак, осталось потерпеть самую малость… Как хорошо, что сегодня нет школы!
Мама, любимая, дорогая! Какой красивый у тебя по выходным голос. Ну вот, я снова плачу…
Отражаясь в каплях росы, восходит яркое солнце.
Глава VII
Desine sperare qui hic intras[24]
Говорят, когда-то над этими землями еще не шел бесконечный ледяной дождь… И это, конечно, чистая правда! Она прекрасно помнила ту бескрайную, поросшую кустарником и душистыми цветами равнину, что утопала в обжигающем солнце, задорно улыбавшемся с безоблачного неба. А вечерами на обильные, благословенные земли нисходила прохлада, и в сумраке сгущавшейся ночи зажигались жемчужные, призывно мерцавшие звезды. Свежий бриз с тихо шепчущего, ласкового, хранившего дневное тепло океана заботливо укрывал ее своими крылами, а длинные, непослушные пряди волос развевались по ветру – и шесть сестер ее, любимых сестер, тщетно пытались заплести их в длинные косы.
Все вместе резвились они в лазурном свете Луны, играли в прятки или гадали, а иногда – о, как это было прекрасно! – на востоке загоралась ее любимая, самая яркая и нежная из всех звезд на ночном небосводе. И знала она, что звездочка эта, всегда появлявшаяся вечером или под самое утро, но никогда – во глубине темной ночи, зажигалась для нее и только лишь для нее: она была хранительницей, верным и преданным другом. А может, ее бессмертной душою.
