— Ну дак… мое дело маленькое. Сказать к слову, и вовсе никакое. Везу и везу. А што? — пугливо озирается обозник, растерянный вконец, не может понять, чего хочет он него этот загадочный человек, Егор Лесной. И облегченно вздыхает, когда тот, завидев деревню, проворно соскочил с телеги, перекинул с плеча на плечо тощенькую суму и уже издали, обернувшись, рукой помахал:
— Спаси тебя бог, добрый человек! Прощай. Да ложки, гляди, не растеряй по дороге. Семеновские… А то ж без ложек-то, как будет жить Сибирь?.. — хохочет. И, пройдя еще немного вдоль тракта, круто сворачивает в лес. И как сквозь землю проваливается. Только что был — и нету. Обозник оглядывается, вертит головой туда-сюда. Может, и не было никого? Поблазнилось, почудилось…
«Чур меня, чур!» — крестится мужик, торопливо берет вожжи, натягивает. Деревня уже совсем близко. Купола церковные видны. И протяжный монотонный звон доносится: трень-брень, трень-брень… «Спаси Христос, да это же колодники!» — догадывается обозник и облегченно вздыхает. А звон все ближе, ближе, и вот он уже догнал несчастных, поравнялся с ними; бредут они, кто голову понуря, глядя исподлобья, а кто и голову держит высоко и шагает легко, будто и нет на ногах железных оков, будто и нет отраднее пути, чем этот — по великому тракту, за тыщи верст… «Чур меня, чур!» — шепчет истово обозник. Жаль ему этих несчастных, измученных людей — какие ни есть, а люди… И в то же время с опаской он смотрит на них — преступники. И странно ему, непонятно: отчего так? Для одних Сибирь — каторга, гонят их сюда закованных в кандалы, другие, как вон Егор Лесной, сами бегут в Сибирь — волю искать. «Как же так? — мучается мужик в поисках ответа. — Где же она, воля-то?»
Две дороги ведут в Сибирь. Одна широкая, прямая — государев тракт. И путь по нему хоть и прям, да долог.
Однажды, говорят, царь поинтересовался: сколько времени от того или иного европейского города занимает пеший ход, этапом, до Сибири? И получил точные сведения:
переход от Санкт-Петербурга до Томска составляет 285 ден,
от Москвы до Томска — 235,
от Архангельска — 290,
от Киева — 315,
от Варшавы — 350,
от Риги — 370,
от Баку — 405…
Царь удивился:
— Так долго? А нельзя ли эти переходы ускорить?
Две дороги ведут в Сибирь.
По одной тянутся обозы, спешат почтовые, ямские тройки… и бредут, бредут кандальники — несть им числа! Все в Сибирь, в Сибирь, на самый край земли…
Другая дорога сокрыта от глаз посторонних, идет, минуя города и веси, крадется по лесам, неподвластная государю. По той дороге, видать, и Егор Лесной ушел; а сколько таких, как он, «вольных» беглецов пробирается теми дорогами, в одиночку и семьями, пешком, бежком и на подводах, идут месяцами, терпя холод и голод, страх и болезни, оставляя на пути своем сотни безвестных могил… И продолжают идти, идут и едут, мечтая лишь об одном — дойти, добраться до земли обетованной.
