Жили Ядринцевы в конце города, на Песках, близ водочного завода, в большом деревянном доме, с каменным фундаментом-полуэтажом. Искусно отделанная ажурная терраса выходила в сад, утопая летом в пышной зелени, а зимой в снегу, и сама казалась частью сада — любимого места детей и взрослых. Вокруг дома, в саду, такое обилие цветов, что даже Февронья Васильевна, натура тонкая и любознательная, не знала всех их поименно… Сад старый, полузаброшенный — в таинственной глубине его вольно разрослась калина, увитая снизу доверху тугими жгутами дикого хмеля, а высокая хлесткая трава, вперемешку с буйными зарослями папоротника и дудчатого борщовника, могла скрыть взрослого человека. Не сад, а таежные дебри. Узкие тропки разбегались во все стороны, манили, уводили в потаенные углы, где и днем бывало сумрачно, прохладно и жутковато. Чудилось, что в этой траве, в непролазных папоротниках кто-то хоронится, выжидает… Горничная Агнюша, девица лет двадцати, румяная, крепкотелая, кровь с молоком, как-то рассказывала о своем женихе, который по большим да малым дорогам разбоем занимался, но разбойник он, по словам Агнюши, выходил незлой, а даже напротив — благородный, потому как все награбленное добро нищим да сирым отдавал; за свою доброту и на каторгу угодил… Агнюша на этом месте своего рассказа печально вздыхала и добавляла таинственно, шепотом, что-де возлюбленный непременно вернется, он ей слово твердое дал — никакие каторги-застенки не удержат добра молодца! И ждет она его со дня на день, ждет и надеется…
Ночами, когда дует ветер и шумят березы в саду, Коля просыпается и лежит, затаив дыхание, прислушивается. Мерещится, что Агнюшин возлюбленный, разбойник с больших и малых дорог, явился наконец, крадется садом и сейчас, вот сейчас влезет в окно… Сердце замирает от жуткого ожидания. Но проходит час, проходит ночь, другая, третья, а его все нет и нет. Агнюша в последнее время все реже и реже о нем вспоминает, ходит грустная, потерянная, жаль на нее смотреть.
И Коля, несмотря на свои ночные страхи, думает: пусть бы уж он лучше пришел, этот разбойник, а то Агнюша совсем изведется…
* * *
Самая приметная, широкая и торная тропинка пересекает сад как бы по диагонали, идет по склону Шведской горы и, обогнув овраг, взбегает на вершину, к большому каменному кресту, под которым покоится прах томского коменданта Де-Вильнева. Чугунная плита вросла в землю, веет от нее покоем и незыблемостью… Рассказывают, что комендант был человеком исключительной храбрости и высочайшего благородства — за всю свою жизнь он не сдал ни одной крепости. Ни одной! Какое счастье прожить такую прекрасную, безупречную жизнь!..
