В этот момент меня сковало, как сковывают тиски ледяным холодом. По моей спине пробежала дрожь. Меня ударил озноб.
— Прошу тишины! — тут, резко ударив молоточком по столу, судья решил закончить их спор.
— Извините, ваша честь, — заявил адвокат.
Затем он кинул свой взгляд на меня. Я ответил тем же и посмотрел на него. Он молчал где-то секунды три. Мне показалась на этот короткий кусок нескольких секунд, что он проник в мой мозг и начал там копаться, как назойливая муха.
— Подсудимый, встанете! — наконец он обратился ко мне.
Я встал и резко перевел взгляд на прокурора.
— Подсудимый, поясните суду, кто начал первый драку — вы или он, — с издевкой спросил он у меня.
— Он начал первый! — я ответил тоже на повышенных тонах.
— И еще скажите, вы не отрицаете, что вы убили обоих? — прокурор начал давить на меня.
— Протестую, ваша честь, давление на клиента! — в разговор вмешалась Орловская.
Глядя на нее, можно было сказать, что она и мухи не обидит, но характер у нее был, я бы сказал, мама не горюй. Следующую фразу я не ожидал от судьи:
— Протест отклонен! — строго заявил судья.
— Я не отрицаю: да, я убил, но это было в качестве самозащиты.
— И вы готовы нести наказание, которое вынесет суд? — прокурор произнес это, как будто загнал бедного кролика в угол и кинул к нему голодного удава.
— Да, — ответил я.
Затем, я вам скажу, судья обратился к присяжным, которые ушли в совещательную комнату для вынесения приговора по настоящему уголовному делу, а мы остались в зале суда. Я сидел, в голову никакие мысли не приходили, время начало тянуться, и я прикрыл глаза. Затем меня разбудил голос секретаря:
— Прошу всех встать! Суд идет!
Все встали, и когда я открыл глаза и встал, то присяжные уже стояли на своих местах.
— Скажите, коллегия присяжных вынесла вердикт по делу?
С места встала старшина и ответила:
— Да, ваша честь.
— Передайте его мне для ознакомления.
Она подошла к судье и передала ему листок. Он взглянул. Я в этот момент смотрел на его лицо, и хоть я не был пророком, но я смог прочитать в его глазах, что приговор будет оправдательным. Затем старшина вернулась на свое место и начала зачитывать:
— Имеет ли место умышленное убийство? Нет, не имеет, — строго произнесла она.
Я в это момент посмотрел на Муравьеву, она сжала зубы, напрягла скулы. Желваки на ее лице ползали, как дождевые черви, лоб ее свернулся, «как меха баяна», глаза налились кровью. Одним словом, я вам скажу, у нее было такое лицо, как будто она одна приподняла пианино. Затем я снова перевел взгляд на судью.
