Она всерьез решила, что я заменю ей дочь. Вот о чем я подумал в первую очередь, не обращая внимания на боль в ноге. Но насчет боли она решила еще раз мне напомнить. И вмазала два раза по другой ноге дулом двустволки. Боль возобновилась, я хотел кричать, но сдерживал эмоции, мой лоб и лицо, как мне показалось, покраснели. В ушах гудела линия электропередач. Глаза расширились и прослезились. Я чувствовал, как все мое тело облили бензином и подожгли. И как начала скручиваться и плавиться моя кожа. Меня заливал пот. Он выступал на лбу, висках, щеках, плечах. Вдруг неожиданно подул легкий ветерок, который показался мне просто ледяным. Но я собрался силами и, сунув руку в снег, нащупал там нож. Я мечтал перерезать ей горло или воткнуть его прямо ей в сердце. Я спрятал нож в трусы и поднял взгляд. И ужаснулся, я видел, как труп этого мужчины лежит перед ней, хотя две минуты назад он лежал в двух шагах от меня, и она копает лопатой ему могилу. И здесь я обалдел, потому что она профессионально работает лопатой. Тут я вспомнил как нам в армии говорил прапорщик: «Два солдата из стройбата заменяют экскаватор!» Но она не была экскаватором, она была бульдозером. Не прошло и десяти минут, как она выкопала ему могилу у себя на огороде. Затем, взяв его за руку и, как мешок картошки, закинув на плечо, она взяла его, а потом бросила в яму и тут же принялась закапывать. Глядя на все это, у меня волосы на затылке встали дыбом.
Не прошло и десяти минут, как она закончила. Затем она подошла ко мне и с размаху врезала мне гладкой стороной лопаты по виску. Удар оглушил меня, и я потерял сознание.
Очнулся я рано утром. Я не знал, какой сейчас день недели, какой месяц, но, повернув голову направо, я был очень удивлен. Рядом со мной стояло инвалидное кресло, на этом кресле стоял поднос. На подносе я обнаружил горячий чай и четыре бутерброда с маслом, сыром и сверху колбасой. Я накинулся на еду и начал ее есть. Хотя я сильно хотел есть, но я старался тщательно пережевывать пищу. Съел еду я примерно минут через пятнадцать. И вдруг появилась она. В этот раз она была в черных джинсах и сиреневой кофте.
— Ты наелся, сына? — схватив поднос с каталки, спросила она.
— Да, спасибо, очень вкусно.
Она уже хотела уходить, но вдруг остановилась. Подошла ко мне с левой стороны и присела на кровать.
— Сына, почему ты не назвал меня мамой?
— Ну, потому, что ты не моя мать.
— Я твоя мама, ты что, не узнаешь меня?
