Сафирет перевела дыхание.
– Его читатели – безумцы: те, кто без ума от жизни, от разговоров, кто жаждет всего и сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей. Кто лишь горит, горит, горит, как вечные свечи в звездном небе…
Риемо слушал и слушал ее голос, сплетения ярких слов о запретной любви Кханка к карагартской царице, о Битве у Трех Рек, в которой бесстрашный воин узрел суть вселенной, о мучительной и бесславной гибели…
– Но Рагдар Кханк не нуждается в сочувствии. Он жил полно и разнообразно, стоял на вершине и наслаждался всем миром.
Закончив, Сафирет уже хотела спуститься со сцены, когда из темноты зала раздалось:
– Госпожа Шандэ, а вы могли бы показать что-нибудь с рунами? Мы ни разу не видели искусства аэдов.
– Друзья, – Риемо строго посмотрел в полумрак, откуда прозвучала просьба, – насколько я знаю, Агнеда и Лисантэ договаривались только о лекции, мы не можем злоупотреблять любезностью госпожи Шандэ.
– Нет-нет, господин Таэрдос, я рада показать небольшую часть нашего искусства, – поспешила вмешаться Сафирет. Ее подкупило внимание, с которым кэльвы слушали, и ей захотелось их чем-то порадовать. – Ведь вы проделали огромную работу, готовя клуб к моему приходу, он не рассчитан на прием аэдов! Это заслуживает небольшой демонстрации. Но мне понадобится ваша помощь, господин Таэрдос.
– Конечно! Что делать?
– Пожалуйста, поднимитесь ко мне.
Сафирет же торопливо сошла вниз, покопалась в своей сумке и достала маркер. Нарисовав им на левой ладони какую-то руну, она взяла из подсвечника на столе горящую свечу и вернулась с ней на сцену.
– Господин Таэрдос, – обратилась она к уже стоявшему рядом Риемо, – пожалуйста, встаньте слева и немного за мной. Так вам будет видно происходящее, и, если что, вы сможете поддержать меня.
– Поддержать?
– Я хочу показать работу одной любопытной, но энергозатратной руны. И боюсь, что потеряю равновесие в какой-то момент. Поддержка может оказаться кстати. Друзья, – обратилась она к залу, – прошу вас сохранять тишину и внимательно следить за пламенем свечи, которую я держу.
Сафирет подняла ладонь с начертанной руной над венчиком огня так, что тот почти ее касался, и начала говорить на неизвестном языке. Сначала ее низкий грудной голос тихо стелился по залу, но постепенно, как река, ширился и полнил собой пространство. Сафирет запрокинула голову, и Риемо показалось, что эта необыкновенная девушка состоит не из плоти, а из звука, наполненного страстью и нежностью одновременно.
