– Да, но…
– Отлично. Тогда пойдем в номер и покувыркаемся?
К облегчению Томми, последнее было шуткой, но он так и не понял, действительно ли Ханс-Оке такой отчаянный, что, несмотря на многочисленных врагов, желающих ему смерти, поехал без охраны. Спустя несколько часов они расстались, распив перед этим бутылку виски в номере Ханса-Оке, который, казалось, наконец захмелел. На прощание он сказал:
– Слушай, Томми. Дело вот в чем. Чему быть, того не миновать. Осознай смысл этих слов и тогда сможешь выкинуть лекарства от язвы к чертовой матери. Сечешь?
– Думаю, да.
Ханс-Оке сжал свой знаменитый кулак и потряс им у Томми перед носом. «Сечешь?»
Томми уставился на большой палец Ханса-Оке толщиной со спичечный коробок и сказал:
– Пора стричь ногти.
Ханс-Оке опустил кулак и принялся изучать пальцы.
– Черт, а ты прав.
Посмотрел на Томми и добавил:
– Придется попросить моих людей помочь.
Он издал странный звук, что-то среднее между смехом и предсмертным хрипом, и закрыл дверь. Уходя, Томми услышал, как голос Ханса-Оке эхом разносится по коридору:
– Завтра! В то же время, на том же месте!
На Майорке они провели много времени вместе и продолжили общаться, вернувшись домой. Когда Кувалда уезжал, Томми присматривал за его собаками, и как только у Томми выходила новая книга или серия статей, Кувалда их читал и выдавал обстоятельные и часто ехидные комментарии.
Конечно, их дружбу усложняло одно обстоятельство, настолько существенное, что со стороны Томми это можно было назвать коррупцией. За долгие годы он, желая того или нет, многое узнал о деятельности Ханса-Оке, но ни слова о ней не написал. Поскольку империя Ханса-Оке была огромной и охватывала множество сфер деятельности, было невозможно время от времени с ней не соприкоснуться, но, как только Томми чувствовал, что Кувалда приложил руку к угону грузовиков или нелегальному игровому клубу, он давал заднюю и писал о «неизвестном исполнителе».
Дело было не только в сомнительной дружеской верности – Ханс-Оке был Томми полезен и в профессиональном плане. Со временем они наконец начали обсуждать работу, а Кувалда владел информацией, которую раздобыть было ох как непросто. Кто занимался чем, с кем и где. Томми был не настолько глуп, чтобы не понимать, что Кувалда использует его в собственных целях: Томми предаст огласке то, что противники Кувалды хотят сохранить в тайне.
Так что Томми, без сомнения, погряз в коррупции, но для успокоения совести у него было два аргумента. Первый – он работает в грязи и дерьме. Требовать от него девственной чистоты – все равно что проклинать мусорщика за то, что тот не благоухает розами.
