Принесли пиццы. Официант кивнул Томасу и с любопытством покосился на Томми, а затем произнес:
– Buen provecho.[15]
– Что скажешь о здешней обстановке? – спросил Томми, когда Томас за пару минут умял половину пиццы.
– Любопытно, – ответил Томас. – Словно, как бы это сказать, разброд и шатание.
– В каком смысле?
– Как будто масло продали, а деньги потеряли. Не чувствуется стиля.
– Почему так, как думаешь?
– Без понятия. Надо поспрашивать. Я прихватил скотч.
Томас похлопал по карману куртки и вернулся к пицце. Он был убежден, что большинство вопросов можно решить с помощью скотча, и, понаблюдав за ним в действии, Томми согласился.
Если наблюдение Томаса верно и в северной части района царит апатия, это должно быть связано с Чиво. Обычно он держал всех в узде, но разброд и шатание свидетельствуют о том, что он теряет хватку. В таком случае это тянет на небольшую революцию.
Пять минут спустя Томас доел свою пиццу и половину пиццы Томми. Они расплатились, взяли коробку с третьей пиццей и ушли. Выйдя на площадь, Томас кивнул в сторону двоих парней, которые мерзли на скамейке перед супермаркетом.
– Посмотри, например, на них, – сказал он. – Ни тебе наблюдения, ни правильного поведения. Просто сидят там, как будто…
– Плачут над пролитым молоком?
Томас усмехнулся:
– Я бы сказал по-другому, но, раз ты это произнес, пусть будет так.
Они продолжили путь через площадь и прошли в северный квартал. Парни на скамейке проводили их взглядом, но делать ничего не стали.
От того, что когда-то было самой большой в стране детской площадкой, расположенной во дворе жилого дома, осталась лишь тень ее обломков, привлекательная как нарушенное обещание. Уже через год после открытия из двух смотрителей остался один, а спустя еще семь лет убрали и эту ставку. Предоставленная сама себе, Полянка постепенно приходила в упадок. Все, что могло ржаветь, проржавело, все, что могло гнить, сгнило, а об остальном позаботились вандалы.
Несмотря на недостаток ресурсов, Полянка была частью шведской системы, а значит, должна быть абсолютно безопасной для детей. Как только эта достопримечательность начала разрушаться, когда из досок выскочили шляпки гвоздей, а рейки начали разваливаться, площадку демонтировали, но новой не заменили. Все самое хорошее разрушилось первым. Пенсионеры еще помнили веселые игры и катание на каруселях, теперь уже давно разобранных. Осталось только скучное, одинаковое. Бессмысленная ржавая металлическая конструкция, несколько горок и простых лазалок да пара песочниц.
