— Прошу, — пробормотал он и глубоко вздохнул.
Файф разъяснял некоторые подробности, а я делал заметки в блокноте. Его брат Бертрам после двадцати лет молчания неожиданно и без всякого предупреждения объявился в Нью-Йорке, снял шикарный номер в «Черчилль тауэрс» и установил связь с семейством — со старшим братом Дэвидом, который сидел у нас в приемной собственной персоной и разъяснял некоторые подробности, с младшим братом Полом и с сестрой Луизой, именующейся ныне миссис Винсент Таттл, — и все они с удовлетворением узнали, что он сорвал банк; естественно, Дэвид выразился несколько иначе: «брата постигла удача» в образе урановой жилы длиной в четыре мили неподалеку от местечка под названием Блэк Элбоу, где-то в Канаде. Все-таки иногда приятно услышать, что кто-то из родственников стал миллионером!
Ну так вот, значит, они радостно встретили Бертрама, братишечку Берта, и молодого человека по имени Джонни Эрроу, прибывшего с ним из Канады и тоже поселившегося в «Черчилль тауэрс». Берт держался братски, проявлял живой интерес к прежним связям и старым воспоминаниям. Он даже попросил Пола, который держал агентство по продаже недвижимости, выяснить, существует ли хоть какая-то возможность приобрести старый дом в Маунт Киско, где все они родились и провели детские годы. Все шло к тому, что он собирается вновь записаться в члены семьи. Десять дней назад Берт пригласил всех в субботу на ужин и в театр, но в четверг подхватил воспаление легких. Ложиться в больницу он отказался и остался хворать дома; он решительно не хотел, чтобы из-за его недомогания сорвался субботний семейный ужин и посещение театра. Так что в субботу около полудня все собрались в его номере, выполнили намеченную программу, а после представления вернулись распить бутылочку-другую шампанского и чего-нибудь на скорую руку перекусить.
Точнее, вернулись вчетвером: сестра Луиза с мужем, Джонни Эрроу и брат Дэвид. Младший брат Пол еще до спектакля заявил, что не надо оставлять Берта одного с сиделкой и он побудет рядом с больным. Вернувшись, эти четверо оказались в несколько деликатной ситуации: Пол исчез, сиделка, с царапинами на шее, щеках и запястьях, пребывала в гневе и порванном халатике. Она намеревалась уйти сразу, как только явится новая сиделка, только что затребованная через доктора. Сестра Луиза сочла себя оскорбленной некоторыми замечаниями сиделки и приказала ей немедленно убираться. Сиделка удалилась. Луиза позвонила доктору и сообщила ему, что сама будет сидеть с больным, пока не придет обещанная замена. Джонни Эрроу исчез, на сцене остались только Дэвид и Луиза с мужем. Дэвид еще разок заглянул в спальню Берта, пребывающего в глубоком сне после инъекции морфия, которую, по указанию доктора, сделала ему сиделка, и отправился домой.
