— Сомневаюсь в справедливости вашего решения. Как домашний доктор покойного, я хочу знать, на основании чего вы пришли к такому заключению.
Вулф кивнул:
— Конечно, доктор. Ваше требование совершенно справедливо. И, конечно же, все присутствующие захотят познакомиться с моими мыслями. Чтобы удовлетворить всех сразу, я принял решение продиктовать в вашем присутствии меморандум инспектору Крамеру. — Он обвел взглядом благородное собрание. — Если возникнут какие-нибудь вопросы, я отвечу на них в конце. Арчи, приготовьте блокнот. Прежде всего — документ для мистера Крамера.
Я взял блокнот и карандаш, закинул ногу на ногу и пристроил блокнот на колене, после чего доложил:
— Я готов.
— «Уважаемый мистер Крамер, я располагаю в настоящий момент сведениями, достаточными для того, чтобы обратить ваше внимание на смерть человека по имени Бертрам Файф, который неожиданно скончался в прошлую субботу вечером в отеле «Черчилль тауэрс». Чтобы мое утверждение не показалось вам бездоказательным, прилагаю запись бесед с семью лицами и все необходимые сведения о них, а также меморандум о результатах предпринятого мною расследования. С уважением…» — Он указал пальцем в мою сторону: — Подготовьте справку о беседах и установочные данные на всех семерых. Из меморандума вы поймете, что включать в справку, а что не стоит упоминания. Меморандум отпечатаете на бланке, по всей форме. Понятно?
— Так точно, сэр.
Он откинулся в кресле и глубоко вздохнул:
— «Меморандум». Абзац.
«Принимая во внимание, что трое из фигурантов носят фамилию Файф, в дальнейшем я буду называть их по именам. По моему мнению, предположение Пола о подмене морфия не стоит принимать во внимание.
Не выдерживает критики гипотеза о том, что один из гостей принес с собой таблетки иного препарата, настолько похожие на морфий, что их не смогла отличить опытная сиделка. Один из гостей, фармацевт Таттл, имел возможность раздобыть такие таблетки, но в таком случае мы должны предположить, что он заранее предвидел возможность их подмены в определенной ситуации, что совершенно невероятно».
— Совершенно смешно, я бы сказал! — подхватил доктор Буль. — Любой известный медицине яд неизбежно оставляет следы, которые невозможно скрыть.
— Сомневаюсь, доктор. Вы преувеличиваете, и мне не хотелось бы, чтобы вы повторили свое ошибочное мнение на суде. Я ведь просил не прерывать меня… Арчи?
Это означало, что мне надо повторить последние три слова документа, который он диктовал:
